Внутри категории могут быть определены конверсивные операции овеществления (reification) и акционализации (actionalizing). Первая из них, осуществляемая путем номинализации корневой морфемы глагола, приводит к тому, что событие или действие осмысливаются как некоторое физическое количество предметов или, соответственно, вещества, которое можно дать или получить (ср. ниже), а также оценить количественно и качественно (...gave me two quick culls).

149

Событие	Овеществлено как предмет
John called me	John gave me call
I was called by John	I got a call from John

Конверсивная операция акционализации предполагает, наоборот, образование глагола из существительного, обозначающего предмет или вещество. Результатом акционализации является своеобразный сплав соответствующего объекта с тем процессом, участником которого он является; при этом конкретный, вещественный характер объекта как бы затушевывается, ср.:

		Результат акционализации
Предметы	Hailstones came in through the window.	It hailed in through the window.
Вещество	Ice is forming over the windshield.	It is icing up over the windshield.

Другой пример - категория плексности (plexity) [Там же: 176-177], понимаемая Л. Талми как «расчлененность на равные элементы» (a quantity's state of articulation into equivalent elements) и включающая в себя наряду с категорией числа понятие кратности действия. Плексность может выражаться как грамматическими, так и лексическими средствами, причем часто имеет место их взаимодействие.

Так, английские лексемы bird и (to) sigh, имеющие значение одноплексности, могут сочетаться как с грамматическими элементами, выражающими одноплексность, так и с грамматическими элементами, обозначающими многоплексность. В последнем случае можно говорить о когнитивной операции превращения одноплексного в многоплексное, ср.:

	Одноплексное	Многоплексное
Материальный объект	A bird flew in	Birds flew in
Действие	Не sighed (once)	He kept sighing

150

В английском языке наблюдается и обратное явление - превращение имплицитно многоплексного (например, существительного furniture и глагола breath) в одноплексное при помощи регулярных грамматических средств, ср.:

	Многоплексное	Одноплексное
Материальный объект	Furniture overturned in the earthquake	A piece of furniture overturned in the earthquake
Действие	She breathed without pain	She cook a breath/breathed in without pain

Автор подробно анализирует и все остальные выделенные им категории, обращая особое внимание на проявление в них указанных регулярных свойств, а именно параллелизма пространственных и темпоральных отношений и преобразования членов категории друг в друга посредством когнитивных операций.

Большинство из этих категорий, по утверждению Талми, может быть объединено в рамках четырех, крупных «концептуальных комплексов», которые он называет основными системами формообразования образов (principal imaging systems) в языке. Эти системы служат для обозначения разнообразных отношений между сущностями в пространстве и во времени и обеспечивают говорящему на выбор различные способы концептуализации той или иной ситуации Будучи сравнительно независимы друг от друга в содержательном отношении (каждая «отвечает» за свой определенный параметр), они могут взаимодействовать между собой в значении тех или иных грамматических форм.

Первая система формирования образов характеризует конфигурации, которые в тех или иных языках могут быть приписаны отдельным объектам или связующим их отношениям.

Основным принципом языкового представления пространственных отношений, с точки зрения Талми, является разбиение места действия (spatial scene) на первичный и вторичный объекты (primary and secondary

151

objects), которые соответственно связаны с понятия» фигуры (Figure) и фона (Ground), используемыми в гештальт-психологии. Автор даже пользуется этими парами терминов как синонимичными, предварительно закрепив собственое понимание фигуры и фона в следующих определениях [Talmy 1983:232]:

«Фигура - это движущийся или потенциально движимый предмет, расположение, путь или ориентация которого представляется неизвестным, значение которого необходимо определить»;

«Фон - это неподвижный предмет, выполняющий функцию точки отсчета, по отношению к которой определяется расположение, путь или ориентация фигуры».

Талми также отмечает близость понятия первичного объекта, или фигуры, к теме (theme) Дж. Грубера (Gruber) и «траектору (trajector) P. Лангакера, а вторичного объекта (он же - фон) - к его ориентиру (landmark).

Итак, первичный объект находится «в фокусе», и его положение в пространстве характеризуется по отношению к некому другому объекту (вторичному), пространственная локализация и геометрические свойства которого уже известны адресату (или считаются таковыми). В качестве грамматического средства, выражающего отношения между, первичным и вторичным объектами, выступают предлоги, cр. [Там же: 229-230]:

The bike stood near the house ("Велосипед стоял рядом, с домом"),

The bike stood in the house ("Велосипед стоял в доме"),

The bike stood across the driveway ("Велосипед, стоял поперек дороги"),

The bike rolled along the walkway ("Велосипед катился вдоль аллеи").

Л. Талми отмечает, что распределение ролей фигуры и фона в значительной степени обусловлено характеристиками соответствующих предметов, ср.:

152

	Первичный объект (фигура)	Вторичный объект (Фон)
1.	Пространственные характеристики нуждаются в определении	Служит точкой отсчета с известными пространственными характеристиками
2.	Более подвижный	Более закрепленный
3.	Меньший по размеру	Больший по размеру
4.	Мыслится как геометрически простой (часто в виде точки)	Мыслится как более сложный по своей конфигурации
5.	Характеризуется большей когнитивной выделенностью	Более фоновый
6.	Недавно возник на месте действия/в сознании адресата	Существует на месте действия / в сознании адресата с более раннего времени

Асимметрия в ролях определяет и разницу в «приемлемости» следующих двух предложений, из которых последнее нарушает привычные характеристики первичного и вторичного объектов и потому звучит явно странно [Там же: 230-231].

The bike is near the how? ("Велосипед стоит рядом с домом") и ''The house is near the bike ("Дом стоит рядом с велосипедом").

Феномен асимметрии сохраняется (в силу известного параллелизма) и при изображении темпоральных отношений: событие (фигура) может происходить во время некоторого процесса (являющегося фоном), но не наоборот, ср.;

Shah Rukh ruled Persia through/around Christ's crucifixion ('"Шах Pyx правил Персией во время распятия Христа").

Языки различаются в том, какие именно особенности пространственной конфигурации фигуры и фона получают в них грамматическое выражение. Автор уделяет основное внимание тем пространственным схемам (spatial schemes), которые выражаются при помощи грамматических средств английского языка, но для сравнения приводит и примеры достаточно экзотических пространственных значений

153

некоторых глагольных суффиксов в языке калифорнийских индейцев ацугеви (Atsugеwi) [Там же- 239).

Хотя, как отмечалось выше, в большинстве случаев фигура представляется как точка или в качестве любой геометрически простой формы по сравнению с более сложной конфигурацией фона, имеются случаи, когда фигура также подвергается достаточно подробной характеризации. Примером может служить английский предлог across в предложении типа The board lay across the railway bad ("Доска лежала поперек железнодорожного полотна) одновременно характеризующий геометрическую форму фигуры (F) и фона (G), а также расположение и ориентацию первой по отношению ко второму. Совокупность характеристик суммирована в следующем перечне:

1) F узкий и длинный, обычно ограниченный с обоих концов;

2) G имеет форму ленты (плоскость с двумя краями);

3) ось Р (обычно, но необязательно также ось G) расположена горизонтально;

4) оси F и G в грубом приближении перпендикулярны;

5) F расположен параллельно плоскости G;

6) F примыкает к плоскости G, но не расположен на ней;

7) длина F составляет не менее, чем ширина G;

8) F касается обоих краев G;

9) размер выступа F за пределы G с какой-то одной стороны не превышает существенного размера его выступа с другой стороны, а также ширины G.

Если хотя бы одно из перечисленных условий нарушено, при описании соответствующей ситуаций употребляется уже не across а какой-то другой предлог. Так, например, если F не примыкает к G, а является его частью, уместен предлог in; если ось F не перпендикулярна оси G, а скорее, параллельна - предлог along; если же длина F недостаточна для того, чтобы пересечь G, следует употребить предлог оn [Там же: 234-235].

Однако, подробная характеризация фигуры - явление, в целом, нетипичное. Напротив, геометрические характеристики фона (он же - референциальный объект), обозначаемые теми или иными элементами закрытых классов, могут отличаться большим разнообразием. Например,

154

использование различных английских предлогов позволяет представить фон следующими способами [Там же- 237-238]:

- точкой — предлогом near:

The bike stood near the boulder ("Велосипед стоял около валуна"};

— парой точек — предлогом between;

The bike stood between the boulders ("Велосипед стоял между двух валунов");

- набором точек (более двух, но не очень большое количество) - предлогом among:

The bike flood among the boulders: ("Велосипед стоял среди валунов");

-скоплением многочисленных, близко-расположенных друг к другу точек, осмысляемых как непрерывная масса, — предлогом amidst:

The toy bike stood amidst the wheatstalks ("Игрушечный велосипед стоял среди пшеничных колосьев"),

- некой средой - предлогом through-

The tuna swam through the minnows / the seaweed / the polluted water (букв.: "Тунец плыл через стаи мелких рыбак/водоросли/загрязненную воду").

Все рассмотренные примеры предполагают осмысление референциального объекта как, в некотором смысле, «геометрически правильного» - без выраженной асимметрии его отдельных частей и без определенной направленности. Однако, большая часть элементов, характеризующих пространственные отношения, предполагает наличие у объекта таких противопоставленных частей, как верх ~ низ, правая и левая стороны, передняя и задняя часть и т.д. При этом обычно какая-то одна часть объекта (и только она) идентифицируется как таковая по умолчанию, без специальных указаний, - а структуре объекта она является выделенной (biased), ср. предложение типа

The mosaic is on the right side of the church ("Мозаика расположена на правой стене церкви"),

предполагающее определение правой стены по отношению к фасаду церкви.

155

В качестве важнейших референциальных объектов в языковых системах выступают, по мнению Талми, во-первых, человеческое тело с его верхней и нижней, передней и задней, правой и левой сторонами и, во-вторых, планета Земля с оппозициями верх-низ, север-юг, восток-запад.

Выделенным может быть также то или иное направление оси объекта, определяющее путь его движения, ср. [Там же. 241-243]:

John moved ahead in the line ("Джон продвинулся вперед в очереди"),

John swam upstream ("Джон плыл вверх по течению").

Положение фигуры может характеризоваться по отношению к более чем одному референциальному объекту - и в этом случае автор использует термины первичный референциальный объект (primary reference object) и вторичный референциальный объект (secondary reference object). Вторичные референциальные объекты могут быть заключены внутри первичных референциальных объектов как, например, в предложении:

The mosaic is on the east -wall of the church ("Мозаика расположена на восточной стене церкви"),

либо находиться вне их, ср.:

The bike is on the cemetery side of the church ("Велосипед стоит у церкви со стороны кладбища"),

The bike is on this side of (he church ("Велосипед стоит у стены церкви", т.е. у той стены, перед которой стоит говорящий).

В отдельных случаях, по наблюдению Талми, понятия первичного и вторичного референциальных объектов оказываются недостаточными для описания ситуации и следует говорить о целом референциальном комплексе [Там же 245-251], ср.:

The bike и across the street, down the alley, and around the corner from the church.

156

В случае, когда первичный референциальный объект не имеет выделенных частей, именно ориентация говорящею или слушающего определяет расположение фигуры, ср. предложения типа:

The bike is to the right of the tree ("Велосипед стоит справа от дерева").

Интересно, что интерпретация отношений спереди-сзади в подобном контексте не столь однозначна, и, во всяком случае, не одинакова в разных культурах. Л Талми ссылается на эксперименты Клиффорда Хилла (Hill), который, расположив перед испытуемым перчатку, мяч и биту так, что каждый следующий находился от испытуемого дальше, чем предыдущий, задавал им вопрос: What h in front of the bail? (Что лежит перед мячом?) Опрос проводился отдельно среди американцев и среди носителей языка хауса (Hausa). При опросе первых, две трети детей школьного возраста и 90% студентов указывали на перчатку, в то время как опрос вторых привел к противоположному результату те же 90% информантов ответили, что бита находится перед мячом [Там же: 252-253).

Вторая система формирования образов [Там же: 254-255} определяет положение наблюдателя (perspective point) - точку, в которую говорящий мысленно помещает себя и из которой он наблюдает развертывание действия. Наглядным примером может служить противопоставление статичной позиции наблюдателя, обеспечивающей ему дальность и широту обзора, положению движущегося наблюдателя, замечающему лишь то, что по мере движения непосредственно попадает в его поле зрения, ср.:

There are a number of houses in the valley ("В долине расположено несколько домов");

There is a house every now and then through the valley ("B долине то и дело попадаются дома")

Позиция наблюдателя может определять разную концептуализацию не только положения предметов в пространстве, но и распределения событий во времени, что

157

подтверждается примерами пространственно-темпоральных параллелизмов в английском языке (см. таблицу).

	Пространство	Время
Точка на отрезке	A bird sat along the ledge ("На карнизе сидела птица")	1 sneezed (once) during the performance («Во время представления я чихнул")
Последовательность точек на отрезке	Birds sat alt along the ledge ("На карнизе сидели птицы")	I sneezed alt during the performance ("Bo, время представления я неоднократно чихал")
Линия, ограниченная на своем дальнем конце	This road goes as far as Chicago (букв.: "Эта дорога доходит до Чикаго")	Не slept until she arrived ("Он спал вплоть до ее прихода")
Отрезок определенной длины	This road extends for 3 mites ("Длина этой дороги составляет три мили")	The performance lasted for 3 hours («Представление длилось три часа")

Третья система формирования образов [Там же: 256- 257] связана с распределением внимания (distribution of attention) — определением тех предметов, которые в данной ситуации играют роль рассмотренных выше фигур, первичного и вторичного референциальных объектов, а также заданием степени фокусирования внимания, ср.:

There are freckles on the boy’s face (в фокусе – веснушки);

The boy's face has freckles on it (в фокусе - лицо);

The boy has freckles on his face <в фокусе - мальчик)

Эта система также позволяет опускать в изложении те или иные этапы или компоненты событий, которых само собой подразумевается, ср.:

The crate fell out of the plane into the ocean ("Корзина упала из самолета в океан" - обозначены начальная и конечная точки пути);

158

The crate fell аи! of the plane, through the air, into (букв. "Корзина упала из самолета, через воздух, в океан» - обозначен весь путь полностью).

К данной системе формирования образов Талми относит также такие понятия дискурса, как топик и фокус, данное и новое.

Наконец, последняя из выделенных Л Талми систем формирования образов - это динамика сил (force dynamics). Она указывает на способы взаимодействия объектов между собой с точки зрения силы» а именно: проявление силы, сопротивление силе, преодоление этого сопротивления и др. Примером функционирования данной системы в английском языке можете служить сопоставление предложений:

The bad was rolling аlong the green и The ball kept (on) rolling along the green.

Если первое предложение представляет движение мяча как автономное явление, нейтральное с точки зрения динамики сил, то употребление во втором примере герундиальной конструкции с keep fan) предполагает одно из следующих двух прочтений: либо естественная тенденция мяча к остановке преодолевается воздействием на него какой-то внешней силы, например, ветра, либо инерции мяча в данный момент сильнее какого-то внешнего сопротивления его движению, к примеру, силы трения о траву [Talmy 1986 67-69].

Действие данной системы не ограничивается сферой физических взаимодействий, но распространяется и на ситуации, отражающие психологические характеристики субъекта, особенности его поведения, ср:

Не didn't close the door и He refrained from closing the door; She's polite to him и She's civil to him.

Как видно из последней пары предложений, отдельные модели, отражающие динамику сил, могут быть лексикализованы в языке. Вообще же, способы выражения

159

динамики сил, по наблюдению Талми, многообразны; в английском языке, например, они включают в себя (Там же):

- элементы закрытых классов,

- средства, выражающие категорию модальности;

- элементы открытых классов, т.е. лексические средства.

При описании основных типов ситуаций, связанных с проявлением динамики сил, автор вводит термины агонист (Agonist) и антагонист (Antagonist). Агонист - это тот из двух взаимодействующих объектов, который находится в фокусе и оценивается с точки зрения его внутренней тенденции (к движению или покою) и результата взаимодействия с антагонистом. С целью наглядного представления различных моделей взаимодействия агониста и антагониста автор прибегает к следующим схематическим изображениям:

Агонист Антагонист

Внутренняя тенденция: к движению

К покою

Результирующее состояние: движение

покой •

Баланс сил: более сильный участник +

более слабый участник —

Л. Талми выделяет три основных типа ситуаций, связанных с проявлением динамики сил.

Первый тип - это стабильные модели силовой динамики (steady-state force dynamic patterns) [Там же: 73]. Он, в свою очередь, включает в себя четыре основных подтипа, которые могут быть проиллюстрированы следующими примерами:

160

a. The ball kept rolling because of the wind blowing on it (" Мяч продолжал катиться под воздействием на него порывов ветра»);

b. The shed kept standing despite the gate wind blowing against it ( Сарай продолжал стоять несмотря на сильные порывы шквального ветра");

c. The ball kept rolling despite the stiff grass ("Мяч продолжал катиться несмотря на жесткую траву");

d. The log kept lying on the incline because of the ridge there ( Бревно продолжало лежать на склоне холма, не скатываясь вниз, благодаря насыпи").

Модели различаются между собой значениями следующих трех параметров (см. рис. 10).

1. Внутренняя тенденция агониста:

- к покою (а, b);

- к движению (с, d).

2. Результирующее состояние агониста:

- движение (а, с);

- покой (b, d).

3. Агонист по отношению к антагонисту-

- слабее (а, d);

- снльнее (b, с).

1986:71].

_В то же время, как видно из приведенной сводки, каждую пару моделей объединяет значение какого-то одного из параметров.

Второй тип (Там же: 73-75] представлен недвижными моделями силовой динамики (shifting force dynamic patterns) в которых антагонист не воздействует с постоянной силой на агониста, а лишь дает некий толчок, приводящий к изменению состояния агониста. Здесь также возможны

161

четыре варианта (см. рис. 11) в зависимости от внутренней тенденции агониста, характера воздействия антагониста и результирующего состояния агониста, ср.:

e. The ball's hitting it made the lamp topple from (he table ("Удар мяча вызвал падение лампы со стола");

f. The water's dripping on it made the fire die down ("Попадание воды на огонь привело к тому, что он погас");

g. The plug's coming loose let the wafer flow from the tank ("Из-за выпадения пробки вода вытекла та резервуара");

h. The stirring rod's breaking let the particles settle ("Мешалка сломалась, и частицы осели на дне").

Как и в предыдущем типе, каждая пара предложений имеет одинаковое значение какого-то одного из параметров, ср.:

1. Внутренняя тенденция агониста:

- к покою (е, h);

- к движению (f, g).

2. Характер воздействия антагониста:

- каузация (е, f);

- позволение (letting) (g, h).

3. Результирующее состояние агониста:

- начало движения (е, g);

- завершение движения (f, h).

Рис. 11 (Talmy 1986:74].

Наконец, Л. Талия выделяет третий тип ситуаций, связанных с проявлением динамики сил, а именно, вторичные стабильнее модели силовой динамики (secondary steady-state farce dynamic patterns). Их «вторичность» обусловлена тем, что они образованы от собственно стабильных моделей силовой динамики путем изменения роли антагониста. Если описанный выше первый

162

тип характеризуется активным воздействием антагониста на агониста, то в ситуациях третьего типа (рис. 12) наблюдается невмешательство антагониста в положение агониста [Там же: 75-76]:

i. The plug's staying loose let the water drain from the tank ("Из-за того что пробка не была воткнута, вода вытекла из резервуара");

j. The fan's being broken let the smoke hang still in the chamber (^иИз-за того что вентилятор был сломам, дым неподвижно висел в зале").

(i) (j)

Рис. 12 [Talmy 1986:76].

Талми утверждает, что понятие динамики сил является обобщением традиционного понятия каузации, и именно это, с его точки зрения, определяет его главную теоретическую ценность. Понятие динамики сил дает возможность с единых позиций подойти как к анализу ситуаций, связанных собственно каузированием (causing), так и к случаям попустительства (letting) тому или иному ходу вещей, позволения событию случиться. Кроме того, оно влечет за собой расширение понятия каузации как такового - включение в него, наряду с прототипическими ситуациями каузирования действия, случаев каузирования состояния покоя. Наконец, еще один результат, который ученый ставит себе в заслугу в связи с введением понятия динамики сил, - это наглядная демонстрация того, что понятие каузации, считавшееся примитивным, таковым не является. Выделение внутри него таких составляющих, как агонист, антагонист, их сила, внутренняя тенденция, результирующее состояние, по мнению автора, позволяет представить весь спектр силовых взаимоотношений объектов в виде единой системы.

Суммируя все эти факторы, Л. Талми определяет классы явлений, попадающих в сферу действия введенного им понятия Итак, понятие динамики сил охватывает случаи:

163

— не только каузирования, но и позволения,

- как прототипические, так и непрототипические,

- как с более сильным антагонистом, так и с более слабым;

- предполагающие наличие не только результата, но и тенденции.

Л. Талми особо подчеркивает, что введение понятия динамики сил не означает простого добавления подлежащих, рассмотрению случаев, а влечет за собой новый взгляд на традиционное понятие каузации как на сложное концептуальное целое (Там же 81-82].

Исследование языкового представления пространственных отношений у Л. Талми не ограничивается анализом функционирования рассмотренных выше четырех систем формирования образов, но включает также изучение особенностей схематизации пространства, обусловленных семантикой тех или иных языковых единиц. Отражение пространственных отношений в языке, с точки зрения автора, подобно условностям детского рисунка: оно неизбежно предполагает «высвечивание» каких-то одних сторон и игнорирование других. Частные схематические абстракции, представленные теми или иными языковыми единицами - например, предлогами английского языка, - автор называет схемами.

К основным механизмам схематизации, по мнению Л. Талми, относятся [Talmy 1983: 258-264]:

1) идеализация (применение к референту той или иной готовой схемы);

2) абстракция (игнорирование тех признаков референта, которые не соответствуют данной схеме);

3) языковая топология.

Проявления механизма идеализации можно проиллюстрировать, например, употреблением предлога along ("вдоль") по отношению к длинному предмету, осмысляемому как линия (например, к карандашу или небоскребу), или концептуализацией объектов, приблизительно равных по всем трем измерениям (например, валунов или планет), - в виде точки, что позволяет

164

употреблять по отношению к ним предлоги from ("от") и near ("около");

A pelican 20 feet from the bаиldеr ("Пеликан в двадцати футах от валуна"),

An asteroid near the planet ("Астероид около планеты").

Механизм абстракции можно наблюдать на примере предлога across ("через"), схема которого допускает как наличие, так и отсутствие боковых границ объекта, и не содержит ограничений на тип поверхности (рис. 13).

a. across the river b. across the tennis court

с. across the pier d. across the swimming pool

e. across the lake

Рис. 13 [Talmy 1983: 260].

Что касается языковой топологии, Талми отмечает, что классическая геометрия Евклида с ее различиями в форме, размере, угле, расстоянии находит свое языковое выражение преимущественно посредством лексических единиц, ср.: quare ("квадратный), straight ("прямой"), equal ("равный") и т.д. На уровне грамматических элементов топология пространства получает иное, более тонкое, осмысление.

165

представителей этого направления к теме «Пространства и язык» обусловлен, по-видимому, ощутимым влиянием на них идей локализма — направления, провозглашающего пространственные отношения единственно правильной основой для истолкования языковых выражений. Локализм, впервые возникший в Германии в первой половине XIX в. в ходе обширного сравнительного изучения грамматик индоевропейских языков в синхроническом и диахроническом аспектах [Miller 1985: 119-120], возродился в XX в. в связи с выходом в свет книги Дж, М, Андерсона «Грамматика падежа» [Anderson 1971]. Согласно взглядам представителей этого течения, языковое оформление темпоральных и причинно-следственных отношений, метафорические переносы с конкретного на абстрактное, семантика предлогов, видо-временных форм глагола экзистенциальных и поссессивных конструкций - все это"не только демонстрирует явные параллели с языковым представлением пространственных отношении, но и должно объясняться через последние, поскольку именно они провозглашаются первичными с точки зрения человеческого познания [Frawley 1992: 229-230: Miller 1985: 121].

Из многочисленных примеров, которыми приверженцы локализма иллюстрируют свои тезисы, можно указать на интерпретацию грамматического значения несовершенного вида русского глагола как пребывания в соответствующей ситуации, а значения совершенного вида - как сложного целого, включающего в себя вхождение в ситуацию, пребывание в ней и выход из нее [Miller 198S: 126~128}. Английский континуатив уподобляется ими локативной конструкции [Anderson 1973: 72]:

The man is falling → The man is т (he process of the man falling.

Классическим примером является также выражение значений ближайшего будущего и прошедшего времен во французском языке при помощи глаголов движения [Comprie 1976: 106], ср. Je vais ecrire une lettre и Je viens d'ecrire la lettre.

Сторонники когнитивного направления в лингвистике действительно неоднократно подчеркивали

168

формировании и функционировании человеческого мышления. Так, в позиции Дж. Миллера и Ф. Джонсон-Лерда [Miller, Johnson-Laird 1976] отчетливо ощущается влияние локалистских взглядов, обнаруживающее себя и в подробном изложении собственных взглядов на пространственные отношения и их отражение в языке |Там же: с.375-409], и в особенностях анализа темпоральных и поссессивных отношений, и в ссылках на теорию Пиаже о первичном усвоении детьми понятий, связанных с движением и положением в пространстве, и, соответственно, в утверждении об онтогенетической первичности глаголов движения [Там же: 527]. Мысль о том, что пространственные понятия являются фундаментом всей понятийной системы человека, лежит в основе анализа языковых метафор Лакоффом и Джонсоном [Lakoff. Johnson 1980].

Исследованию пространственных свойств объектов, особенностей их категоризации и языкового представления посвящено множество работ, и это направление, как видно из материалов ежегодных конференций Когнитивного общества, сохраняет свою перспективность и привлекательность для исследователей. Среди работ, стоявших, у его истоков, следует отметить дипломные сочинения К. Бругман и С. Линднер (Калифорнийский университет, 1981г.), выполненные ими на материале глагольных частиц over и up, out соответственно. (Позднее результаты анализа К. Бругман были изложены в известном труде [Lakoff I987J.)

Заслуживают упоминания и многие другие лингвисты, плодотворно работающие в этой области - Л. Янда (Janda), К. Ванделуаз (Vandeloise), А, Херсковиц (Herskovits). П. Рудэка-Остин (Rudzka-Ostyn). Б. Хокинс (Hawkins), М. Бирвиш (Bierwisch), Т. Регир (Rcgier), М. Орнаг (Aurnague), К. С, Борнето (Borneto) (некоторые работы этих и других ученых см. в списке литературы). Теме концептуализации пространства в языке и мышлении посвящен отдельный (8~й) выпуск серии «Исследования по когнитивной лингвистике (Cognitive Linguistics Research). На русском языке работы, выполненные в русле данного направления, стали появляться только недавно (можно

169

О ПЕРСПЕКТИВАХ КОГНИТИВНОГО НАПРАВЛЕНИЯ В ЯЗЫКОЗНАНИИ

Как видно из содержания настоящей книги, когнитивная лингвистика объединяет под своей «вывеской» слишком разнородные подходы, чтобы можно было говорить о каком-либо отчетливо обозначившемся направлении ее развития. Судя по появляющимся публикациям, огромное большинство тех, кто причисляют себя к когнитивным лингвистам, заняты дальнейшей разработкой тем и идей, выдвинутых в известных трудах «классиков» КЛ. Это, прежде всего, вопросы категоризации мира языком и внутренней структуры категорий, особенности отражения пространственных отношений в различных языках, теория метафоры, процесс усвоения языка. При этом чаще всего новизна исследований ограничивается фактом рассмотрения проблемы на новом материале или сопоставительным анализом материала нескольких языков - ср., например, содержание исследования [Sloman, Malt, Shi 1997] по отношению к известной работе У. Лабова (в русском переводе [Лабов 1983]) - кстати, без ссылки на последнюю -или публикацию (Chun 1997], название которой говорит само за себя; и подобные примеры не единичны.

В то же время, за последние годы успело обозначиться и вполне оригинальное направление в лингвистике, которое, наследуя теоретические принципы КЛ, реализует их в создании систем искусственного интеллекта, моделирующих физиологическую деятельность человеческого мозга. Системы такого типа называются нейронными сетями (neural networks}, или коннекционистскими моделям» (connectionist models). Их разновидностью являются хорошо известные на Западе POP models - модели с параллелльно распределенной обработкой. Что касается самого направления исследований, его, по-видимому, можно

170

называть нейронной теорией языка - по названию курса лекций (Neural Theory of Language), которые читает Дж. Лакофф в Калифорнийском университете в Беркли.

Первые опыты создания нейронных сетей восходят к 50-м годам XX в. и связаны с именами М. Мински и С. Паперта. Однако лишь в 70-80-х гг. возникла идея использовать их для моделирования деятельности человеческого мозга по обработке информации, в частности, сообщений на естественном языке. Представители когнитивной науки всерьез заинтересовались возможностями этих систем в связи с выходом в свет работы [McClelland 1983].

Коннекционизм является попыткой моделирования основных функций человеческого мозга в виде сетевой модели, в которой процесс обработки информации осуществляется многочисленными связанными друг с другом простыми элементами (теоретическими аналогами нейронов). Таким образом, коннекционистская модель состоит из примитивных единиц двух типов; из узлов сети и связей между ними. Основополагающим принципом коннекционизма является положение о том, что отдельные узлы не осуществляют передачи больших объемов информации, а вычисляют ее на основе совокупности связей с огромным количеством других узлов [Фодор, Пылишин 19У5; Handke 1995]. Каждому узлу сопоставлено некоторое значение активации (activation value), которое складывается из взвешенной суммы значений, поступающих от других узлов и постоянно изменяется в процессе обработки информации. Активация может характеризоваться своим диапазоном (spread of activation) - например, активация всех слов на ту или иную букву, - а также пороговым значением (activation threshold), при котором активируются только узлы, достигшие соответствующего значения.

В теоретическом плане моделирование деятельности человеческого мозга с помощью нейронных сетей основано на современном понимании информационных свойств нейронов, причем сторонники коннекционизма не отрицают неизбежной неполноты этого моделирования, в частности, в

Ср. уже прочно вошедший в обиход термин чейралингвистика в ином, отличном, значении (Лурия 1975].

171

том, что касается количества связей между узлами и характера их функционирования [Handke 1995: 43-44]. Технологический аспект такого моделирования связан с возможностью создания компьютеров с параллельной обработкой данных [Feldman, Ballard 1982J. Как известно, современное состояние компьютерной архитектуры не позволяет говорить о строгом параллелизме обработки информации на разных уровнях, и в настоящее время используются так называемые инкрементальные (incremental) модели, в основе которых лежит компромисс между относительной автономностью уровней и их параллельной активацией [Handke 1995: 41-42).

В рамках проекта L_o, выполняемого группой сотрудников Международного компьютерного института (International Computer Science Institute) в Беркли под руководством Дж. Лакоффа, коннекционистский подход используется для моделирования процесса усвоения языка. Именно он, по мысли авторов проекта, может пролить свет на центральные вопросы когнитивной науки, а именно, на процесс усвоения человеком понятий и слов и способ их организации на нейрофизиологическом уровне [Bailey et al, > 1997.19].

Целью проекта является конструирование системы, которая смогла бы «учить» язык по представляемым ей парам «рисунок - предложение», т.е. в некотором роде подобно тому, как это делает ребенок. В настоящее время уже созданы отдельные подсистемы, моделирующие усвоение лексики, обозначающей пространственные отношения в разных языках (диссертация Т. Регира (Regier)), индивидуальных семантических особенностей английских глаголов воздействия на объект с целью выведения его из состоянии покоя типа push, shave и т.п. (диссертация Д. Бейли (Bailey)), особенностей протекания действия во времени, т.е. значений вида и способа действия (диссертация Ш. Нараянана (Narayanan)). Моделирование деятельности по усвоению этих отношений независимо от способа их концептуализации в той или ином языке оказалось возможным благодаря их обусловленности перцептивными и моторными

Отметим сложность перевода на русский язык термина computer science [МЛA 1996:20, 246]

172

возможностями человеческого организма - едиными для носители разных языков [Bailey et al. 1997].

Сфера применения коннекционистских моделей в языкознании и когнитивной науке в настоящее время не ограничивается вопросами языкового усвоения, но распространяется и на другие области, такие, например, как распознавание речи, выявление внугренней структуры категорий и особенностей организации семантической информации (Durrant-Peatfield et al 1997; Маreschal, French 1997]), контекстный анализ с целью снятия неоднозначности (ambiguity resolution) [Veronis, Ide 1995]; визуальное распознавание образов; моделирование процесса так называемого рефлекторного умозаключения» (reflex reasoning) (проект SHRLTI) и др. Важно заметить, что коннекционизм предоставляет возможность не только для электронной имплементации физиологической деятельности человеческого мозга, но и (что важнее) для оценки нашего понимания соответствующих процессов, что позволяет выдвигать различные гипотезы, моделировать их, проверять, корректировать и т. д., тем самым углубляя и уточняя знания о языке. В целом, коннекционизм представляется перспективным направлением развития многих областей когнитивной науки и, возможно, организующим началом для их более последовательной интеграции в особое исследовательское направление.

173

Когнитивная лингвистика и концепция языка

Когнитивная составляющая языка, применительно к которому структурализм и постструктуралистское языкознание презревшие традиционный «психологизм» компаративистики, акцентировали в качестве первичной коммуникативную функцию, онтологически неотделима от его семиотического начала С легкой руки Р. О. Якобсона¹, теория коммуникации породила в 50-х годах удобную метафору «язык - это код», ставшую символом «объективизма» не одних лишь генеративистов. Все же речевая деятельность («говорение и понимание», по определению Л. В. Щербы) менее всего может быть уподоблена механистическим приемам «кодирования» и «декодирования» сообщений. В меру неприятия «мифа объективизма», на смену таким исследовательским направлениям, как бихевиоризм в психологии, совместно с теорией информации подпитывавшему генеративную грамматику (она оказалась небесполезной для разработки систем «человек - машина», для осмысления структурной типологии языка²), и формируется к началу 80-х годов когнитивизм как кредо когнитивной лингвистики (см гл. 1 книги Т Г Скребцовой). И не случайно у ее истоков стоят такие последователи Н. Хомского как Дж. Лакофф. Коль скоро одной из отправных точек когнитвизма явилось построение «искусственного интеллекта», закономерны его пересечения с «теорией речевой деятельности» - психолингвистикой, а «нейронная теория языка» Дж. Лакоффа (см. заключительную главу книги), ориентированная на создание информационной модели с параллельной распределенной обработкой (по типу нейронных сетей), логично перекликается с

¹ Понятие код вместо соссюровского определения (la langue) параллельно с понятием сообщение (message) вместо речи (la parole) впервые было введено Р.О. Якобсоном на Международном конгресс антропологов (Гаага, 1952} в докладе «Модели в лингвистике» («Pattems in linguistics» см: Jakobsоn R. Selected Wnttngs N У, 1971. V 2). В указателе к его собранию сочинений обе пары понятий представлены как синонимичные, см. Мatejka L. Jakobson's Responseto Saussure's Cours // Jakobson

²См Кацнельсон С.Д. Общее и типологическое языкознание. – Л . 1986 С. 129-144.

190

<предыдущая страница | следующая страница>