В своей оказавшей большое влияние программной статье «Обусловливание по Павлову – не то, что вы думаете» Рескорла (Rescorla,1988)делает три замечания относительно обусловливания по Павлову и описы­вает его вклад в современную психологию.

Роберт А. Рескорла (с любезно­го разрешения Р. А. Рескорла)

Во-первых, подобно Эггеру и Миллеру (Еggег 4 Miller, 1962, 1963), он говорит о необходимости кор­реляции между БС и УС, являющейся чем-то боя шим, чем простая синхронность или смежность. Возь­мите, например, ситуацию, в которой животное полу­чает случайные БС и УС в течение длительного перио­да. Здесь может быть столько же случаев совпаденга; БС и УС (смежность), сколько и их раздельного по­явления. Сравните эту ситуацию с той, в которой БС и УС запрограммированы для совместного появления. Оба эти условия представлены на рис. 7.6; при этом важно отметить, что в обеих ситуациях УС и БС появляются вместе одинаковое число раз.

Какие УС-БС связи лучше всего производят обу­словливание? Это заявление может казаться интуи­тивным, но для некоторых психологов оказалось сюрпризом, что последняя за этих двух ситуаций производит наиболее сильное классическое обусловливание тогда как в первой происходит слабое обусловливание, если вообще происхо Очевидно, смежности недостаточно. Рескорла использует термин контингент-ность для описания связей, при которых УС является четким и информативньш указателем для Б С.

Во-вторых, Рескорла, как и Зинер (Zener, 1937), считал распространеннее мнение о том, что УР — это «миниатюрные» или «сокращенные» БР, либо силь­ным упрощением, либо полностью неверным. Типичной реакцией животных на БС электрическим током в открытом лабиринте, например, является повышение активности или какая-либо разновидность реакции испуга. Однако, как показы­вает условное подавление, описанное ранее, если УС, обычно предварявший удар. предъявить во время выработки совершенно другой реакции (нажатия на рычаг) результатом будет снижение активности. УР могут быть несколько различных ре­акций в зависимости от контекста, в котором предъявляется УС.

Эти два утверждения были подтверждены, когда Рескорла (Rescorla, 1966) обучал собак прыгать через препятствие в ящике с двигающимся вперед и назад источником тока (челночном ящике) для избегания ударов током, которые про-изводились через равные интервалы времени в 30 с. Ситуация была организована таким образом, что собака могла избежать удара, если прыгала через препятствие до конца этого временного интервала. Каждый раз, когда собака прыгала через препятствие, часы возвращались на ноль и снова начинали отсчитывать время. Не было никакого внешнего сигнала, обозначающего, когда будет произведен удар; единственным сигналом было внутреннее чувство времени у животного. Все собаки научались прыгать достаточно часто, чтобы избежать большинства ударов. Частота прыжков использовалась как критерий оценки влияния других переменных, вводимых в эксперимент.

После предварительного обучения, описанного выше, собак снимали с аппара-та препятствие—прыжок и предъявляли им звуки вслед за ударом током. Собак разделили на три группы. Группа 1 получала стандартное обусловливание, при котором за УС (звуком в течение 5 с) всегда следовал БС (удар током). На этот метод обычно ссылаются как на прямое обусловливание, а в исследованиях Рес-корлы он был назван «положительной контингентностью». Группе 2 сначала предъявляли БС, а затем УС. Ситуация для этой группы была смоделирована та-ким образом, что УС не только никогда не сопровождался ударом за 30 с, но и во-обще никогда не сочетался с ударом.

Такой механизм, когда УС следует за БС, обычно называемый обратным обу-словливанием, в работах Рескорлы назван «отрицательной контингентностью». Этот прием был особо интересным экспериментальным условием, так как счита­лось, что когда УС следует за БС, никакого обусловливания не происходит. Груп­пе 3 предъявлялось одинаковое количество как УС, предваряющих БС, так и сле-дующих за ними. При случайном возникновении УС, связанных с БС, создается ситуация, при которой между ними нет никакой корреляции. То есть существует такая же вероятность появления БС после предъявления УС, как и тогда, когда УС не предъявляется. Поэтому для испытуемых из группы 3 УС не представляет никакой прогностической ценности.

В заключительной стадии эксперимента собак снова поместили в челночный ящик, и их снова обучали избеганию, пока их реакции избегания не закрепились. В этот момент УС (звук) из стадии классического обусловливания неоднократно предъявлялся в течение 5 с. Было замечено, что когда УС предъявлялся живот­ным из группы 1 (прямое обусловливание, или положительная контингентность), величина их реакции увеличилась относительно той, которая была на начальной стадии эксперимента. Фактически величина реакции испытуемых из этой груп­пы при появлении звука почти удвоилась. Когда УС предъявлялся животным из группы 2 (обратное обусловливание, или отрицательная контингентность), вели­чина их реакции уменьшилась примерно на треть. Когда УС предъявлялся живот­ным из группы 3 (никакой корреляции), величина их реакции осталась, по сути, той же самой, что и в начальной стадии эксперимента.

Один важный момент, о котором необходимо помнить при интерпретации ре­зультатов этого эксперимента, — то, что все животные получали одно и то же ко­личество ударов во время стадии классического обусловливания эксперимента. Менялась только связь между УС и БС. Рескорла (Rescorla, 1966, 1967) считал,

188 Глава 7. Иван Петрович Павлов

что контингентность определяет, имеет ли место обусловливание, и если имеет, то какое. В группе 1 существовала положительная контингентность между УС и БС, и поэтому УС точно предсказывал возникновение БС. Согласно Рескорле именно поэтому животные из этой группы при предъявлении УС перескакивали препятствие чаще. В группе 2 имелась отрицательная контингентность между У и БС. То есть УС никогда не сочетали с БС и он не следовал за БС через интервал времени в 30 с. Таким образом, для испытуемых из этой группы УС стал сигналом безопасности. Вопреки всеобщему убеждению, что при этих условиях не происходит никакого классического обусловливания (обратного обусловливания), Рескорла обнаружил действительное научение животных из этой группы контингентности. Они научались тому, что УС предсказывает отсутствие удара, и поэтому при предъявлении УС животные не торопились прыгать. По мнению Рескорлы, важно понять, что методика, используемая в группе 2, — самое обычная «контрольное» условие в исследованиях классического обусловливания. Обычно считалось, что поскольку при этих условиях никакого дополнительного обусловливания не происходит, то не происходит вообще никакого обусловливания. Это не так. Поскольку имеет место тормозящее обусловливание, эта методика может использоваться для контрольной группы в исследованиях классического обусловливания. Только те методики, которые использовались в группе 3, обеспечивали достоверно случайную контрольную группу для исследований классического обусловливания. В этой группе появление УС и БС не зависело друг от друга, и поэтому животные этой группы не могли использовать УС для предсказания последующего наличия или отсутствия БС. Только при этих условиях никакой контингентности между УС и БС, и поэтому, согласно Рескорле, нет какого классического обусловливания.

С другой стороны, объяснение результатов Рескорлы похоже на объяснение, предложенное ранее Эггером и Миллером (Е§§ег & МШег, 1962,1963). И тот и другой утверждают, что для возникновения обусловливания УС должен быть информативен, т. е. должен обеспечивать организм полезной информацией о БС. Однако Рескорла развил идеи Эггера и Миллера, показав, что отрицательная контингентность информативна так же, как и положительная. Согласно Рескорле, только достоверно случайная контрольная методика создает неинформативные связи между УС и БС и, таким образом, не обеспечивает никакого обусловливания

Наконец, Рескорла (Rescorla, 1988) утверждал, что обусловливание по Павлову — это нечто большее, чем простое рефлекторное научение, и оно занимает определяющее место в современной психологии. Он настаивал на том, что тот акцент, который он и его коллеги сделали на контингентности, а не на смежности, обнаруживает новые и важные данные о природе ассоциативного научения,

Следовательно, говорил он, классическое обусловливание обеспечивает как полезную базу данных, так и теоретическую направленность двух вопросов, на которые обращен основной интерес и исследования в современной психологии. Эти вопросы — нейронаучное исследование научения и моделирование компьютерных нейронных сетей — обсуждаются в главе 14.

Выученная беспомощность

Итак, Рескорла утверждал, что его достоверно случайная контрольная группа создает ситуацию, в которой не существует никаких прогностических связей между

Выученная беспомощность 189

УС и БС, и поэтому не должно происходить никакого

обусловливания. Действительно, Рескорла с коллега-

ми продемонстрировали, что при достоверно случай-

ных контрольных условиях не происходит никакого

обусловливания, но, возможно, они рассматривали неверный вид поведения.

Мартин Селигман (с разрешения Мартина Селигмана)

Мартин Селигман (Seligman, 1969, 1975) представил убедительные доказательства того, что животные действительно научаются чему-то очень важному при, как их назвал Рескорла, достоверно случайных контрольных условиях. Анализируя это явление, Селигман прежде всего указал на то, что в эксперименте по классическому обусловливанию испытуемый беспомощен, и он научается этой беспомощности. Для того, чтобы продемонстрировать, как животные научаются быть беспомощными при классическом обсуловливании, Селигман с коллегами полностью изменили методику эксперимента, использованную Камином, Рескорлой и Вагнером.

Вместо того чтобы сначала обучать животных инструментальным реакциям,

А затем подвергать их классическому обусловливанию, Селигман производил на

На своих животных сначала классическое обусловливание, а затем попытался научить их инструментальным реакциям. Оказалось, что изменение экспериментальной методики сильно влияет на поведение животных. Майер, Селигман и Соломон сообщили о результатах множества

исследований, в которых классическое обусловливание (использование удара

током в качестве БС) предшествовало попытке обучить животных инструмен-

тальным реакциям. Достоверные данные заключаются в том, что животные после

серии кратких интенсивных и неизбежных ударов током становятся неспособны-

ми нааучиться простой инструментальной реакции вроде прыжка через препятст-

вие, чтобы убежать или избежать удара. Более того, не имел значения способ со-

четания УС и БС. Оказалось, что на второй стадии эксперимента животные не

способны научиться простой инструментальной реакции независимо от то-

го, испытали ли они положительную контингентность, отрицательную контин-

гентность либо воздействие случайных условий или нет. Майер, Селигман и Со-

ломон сравнили способности собак, которые путем классического обусловливания научились простым реакциям избегания или убегания со способностями ненаученных («наивных») животных, не имевших опыта классического обусловливания.

По разительному контрасту с ненаученной собакой собака, которая до тренировки из-бегания получает неизбежные удары, вскоре перестает бегать и выть и молчит до конца удара. Собака не перескакивает через препятствие и не избегает удара. Скорее она, по-видимому, сдается и пассивно принимает удар. При следующих попытках собака не де­лает никаких усилий для того, чтобы избежать удара, и принимает удар такой силы, ка-кую выберет экспериментатор.

Такие собаки изредка прыгают через препятствие или убегают, чтобы избежать удара, но затем снова начинают принимать удар; им не удается извлечь пользу из того, что они раскрыли контингентность «прыжок через препятствие — прекращение удара».

Для ненаученной собаки успешная реакция избегания — это надежный предсказатель будущего, реакция избегания с коротким латентным периодом (р. 311-312).

По Селигману, животное научается беспомощности при классическом обу- словливании именно вследствие того, что оно беспомощно. Более того, эта беспо­мощность, которой научаются во время эксперимента, не имеет ничего общего с самим ударом; скорее она связана с тем, что животное неспособно его контроли- ровать. Для того чтобы продемонстрировать значение контроля или его отсутст- вия, Селигман и Майер (Seligman & Маieг, 1976) поставили эксперимент из двух стадий, где в качестве испытуемых использовались собаки. На первой стадии экс­перимента испытуемые из группы 1 получали удар током, находясь при этом в гамаке. Испытуемые из этой группы имели возможность положить конец удару, нажав мордой на панель. Испытуемые из группы 2 получали удар каждый раз, когда его получали испытуемые из группы 1, но испытуемые из группы 2 не могли сде­лать ничего, чтобы он прекратился. Третью, контрольную, группу держали в гамаке, но удара она не получала. Селигман и Майер предположили, что во время первой стадии эксперимента испытуемые из группы 1 научаются тому, что они потенци­ально могут контролировать удар, в то время как испытуемые из группы 2 науча­ются тому, что их поведение не влияет на удар. Для них удар был неизбежным..

Чтобы проверить свою гипотезу, Селигман и Майер (Seligman & Маieг, 1968) использовали обучение убеганию-избеганию, на второй стадии своего экспери­мента добавив челночный ящик. Быстрая реакция на звук, которая состояла в пе- репрыгивании через препятствие между отделениями ящика, вызывала прекра­щение звука и удар. Испытуемые из группы 1 (избегаемый удар) и группы 3 (нет удара) быстро научались избегать удара, прыгая через препятствие. Напротив, ис­пытуемые из группы 2 (неизбежный удар) не научались ни убегать, ни избегать удара. Когда удар производился челночным ящиком, они принимали удар и ску- лили. Даже когда порой один из членов этой группы натыкался на препятствие и таким образом избегал удара, при следующем ударе током эта реакция не повто-рялась. Согласно Селигману и Майеру, эти животные на первой стадии экспери­мента научались тому, что они не могут сделать ничего, чтобы избежать удара, и на второй стадии эксперимента они уже не пытались ничего предпринять. Когда убеждение, что нельзя ничего сделать, чтобы прекратить или избежать неприят-ной ситуации, переносится на другие ситуации, это называется выученной беспо­мощностью. Таким образом, выученная беспомощность появляется не вследст­вие травмирующего опыта самого по себе, а неспособностью, или воспринятой неспособностью, что-нибудь сделать для его предотвращения. Животные, кото­рые научаются тому, что они не могут управлять аверсивной ситуацией, стано­вятся в целом пассивными.

Феномен выученной беспомощности был обнаружен у многих видов живот­ных и у людей при использовании Б С, вызывающих аппетит или аверсию. Призна­ки выученной беспомощности — это нежелание совершить какое-либо действие для получения подкрепления или для избегания наказания, общая пассивность, уход, тревожность, депрессия и в целом готовность принять все, что бы ни I изошло. Селигман (Seligman, 1975) предположил, что выученная беспомощность у людей может переживаться как депрессия и характеризовать тех индивидуумов., которые встретили столько препятствий на пути к воплощению своих стремле­ний, что отчаялись, замкнулись в себе и отступились от задуманного.

1 94 Глава 7. Иван Петрович Павлов

В последних разделах мы выяснили, что вокруг принципов, управляют» классическим обусловливанием, до сих пор ведутся дискуссии. Базовые вопрс такие как: «Чему научаются во время классического обусловливания?» и «Пр» каких обстоятельствах этому научаются?», находятся в центре внимания многкх современных исследований, теорий и дискуссий, и, похоже, интерес к этой I блеме будет существовать еще некоторое время. В любом случае сейчас понятие что классическое обусловливание гораздо сложнее, чем казалось раньше. По-ви­димому, самым корректным здесь будет вывод о том, что все теории классическ:-го обусловливания объясняют отдельные его аспекты. Кажется разумным подвесп такой итог, что, когда мы выясним всю картину целиком, мы узнаем, что аспекты классического обусловливания зависят от прогностической способности признак ков стимула, процессов памяти, формирования ожиданий, процессов внимания ш автоматического формирования связей при существовании случайных отноше­ний между УС и БС.

Условная вкусовая аверсия: эффект Гарсиа

В течение многих лет случайно полученные данные указывали на то, что вредит'»-ли, особенно крысы и мыши, спасаются от уничтожения, быстро научаясь т( что некоторые вещества, например отравленная приманка, приводят к болезнж и их нужно избегать. Точно так же люди охотно делятся друг с другом знаниями: о пище и напитках, которых они остерегаются. Гарсиа и Келлинг (Garcia & Кelling, 1966) обосновали эти случайные оценки вкусовой аверсии, продемонстрировав необычное явление в классическом обусловливании. Сейчас мы опишем только часть этого важного эксперимента, а в главе 15 рассмотрим его более подробнее с особым акцентом на его эволюционном и биологическом значении.

Гарсиа и Келлинг подвергали одну группу крыс сильному рентгеновскому из­лучению в то время, когда эти крысы пили подслащенную сахарином воду (УС). Облучение вызывает у крыс тошноту (БС) приблизительно через 30 мин после процедуры. Другая группа крыс получала болезненные удары током при поглощении подслащенной воды. В последующих тестах крысы из первой группы отка­зались пить подслащенную сахарином воду. Крысы, которые получали удары током, однако, не выказали никакого отвращения к сладкой воде. Гарсиа и Келлинг сделали вывод, что у крыс, почувствовавших недомогание после излучения, явилось отвращение к аромату или вкусу, связанному с болезненным состоянием, т. е. была продемонстрирована естественная реакция, способствующая их выжи­ванию.

Хотя эксперимент Гарсиа и Келлинга в общем соответствует классическим ме­тодикам, при интерпретации результатов с позиции классического обусловлива­ния возникают некоторые проблемы. Во-первых, перерыв между УС (вкус саха­рина) и БС (тошнота) сильно превышает интервал времени, необходимый дле классического обусловливания. Перерыв между моментом, когда животные по­пробовали вещество, и последующим недомоганием может составлять несколько часов. Во-вторых, постоянно оказывалось, что сильная вкусовая аверсия может развиваться даже после нескольких (иногда только одного) сочетаний вещества ж тошноты. Обычно, чтобы вызвать условную реакцию (УР), требуется много соче­таний УС и БС. Иногда при использовании сильного наказания оказывалось, что

Условная вкусовая аверсия: эффект Гарсиа 195

обусловливание происходило и после одной попытки, но не происходило нико­гда, если интервал между УС и БС был таким же, как и при типичных экспери­ментах по вкусовой аверсии. В-третьих, хотя вкусовая аверсия развивается после долгих перерывов, и в некоторых случаях только после одной пробы, она чрезвы­чайно стойка к угасанию. Обычно сопротивление угасанию возрастает по мере

увеличения числа сочетаний УС и БС, но вкусовая аверсия, очевидно, нарушает этот принцип. Эффект, который наблюдали Гарсиа и Келлинг, был настолько не-обычен в рамках известных фактов о классическом обусловливании в то время, что отчет об их исследовании первоначально был отвергнут многими журналами. Несмотря на 20 уже опубликованных работ Гарсиа о применении метода облу­чения рентгеном в радиобиологических исследованиях, один редактор журнала осмелился предположить, что Гарсиа не понимает, как действует рентгеновское излучение (Garciа, 1981). Однако Гарсиа и его коллеги были настойчивы и повто­рили свои прежние результаты, сначала заменяя облучение рентгеном введением литиевого хлорида, химическим веществом, вызывающим тошноту (1966), а позже продемонстрировав, что крысы научаются отвращению к зкусовым признакам, а не к визуальным признакам вроде размера шариков пищи (1968).

Таким образом, вкусовая аверсия формируется быстро и длится долго, и эти факты непосредственно связаны с выживанием животных. Формирование отвра­щения к вкусу имеет так много характерных черт, что это явление получило от­дельное название (Во11ез, 1979, р. 167): «Удивительную легкость, с которой крысы (и множество других животных) научаются связывать вкус определенного пита­тельного вещества и последующго недомогания, мы должны назвать "эффектом Гарсиа"».

Недавно было замечено, что у больных раком, проходящих химиотерапию, часто появляется устойчивое отвращение к пищевым продуктам, съеденным до процедуры (Andersen, Birch & Johnson, 1990; Bernstein, 1978). Лекарства, исполь­зуемые при химиотерапии, часто вызывают тошноту. Зная об эффекте Гарсиа, мы предположили бы, что вкусовые признаки пищи, съеденной до процедуры, стали им неприятны, особенно если последующая химиотерапия вызывала сильную тошноту. Продолжительные исследования показали, что до 50% пациен­тов, проходящих химиотерапию, испытывают выученное отвращение к пище, но не вся пища, вероятно, становится им неприятна. Новая или необычная пища, съеденная до процедуры, имеет тенденцию производить более сильный эффект, чем знакомая пища; обратное обусловливание — отвращение к пище, съеденной после процедуры, — является редким. Кроме того, вкусовая аверсия, возникшая в течение первых процедур химиотерапии, непостоянна и недолговременна, если учесть, что развившаяся позже в ходе терапии аверсия обычно длится дольше. Интересно, что степень тошноты, вызванной химиотерапией, является неточным предсказателем выученной вкусовой аверсии.

Имеет ли эффект Гарсиа какое-нибудь практическое применение? По-види­мому, да. Эффект Гарсиа использовался для контроля над численностью популя­ций хищников. Дикие койоты являются давней проблемой на западе США, пото­му что они охотятся на ягнят и другой домашний скот. Это привело к дебатам между защитниками окружающей среды, которые хотели спасти койотов по эко-

196 Глава 7. Иван Петрович Павлов

логическим причинам, и фермерами и владельцами ранчо, желавших сократить численность койотов. Густавсон, Гарсиа, Хэнкинс и Рузиньяк (1974) показали, что эффект Гарсиа можно использовать длж управления пищевыми привычками койотов. В своем исследовании они корми.тк трех койотов мясом ягнят, пропитанным литиевым хлоридом, который вызывает тошноту, и еще трех кормили мясом кролика, пропитанным тем же веществом. После всего лишь одного или двух экспериментов с пропитанным мясом койоты перестали нападать на тот вид животных, чье мясо вызывало у них недомогание но не выказывали никакого отвращения к мясу других видов. То есть те койоты которые ели пропитанное литиевым хлоридом мясо ягненка, избегали есть овец, но ели кроликов, а те койоты, которые ели пропитанное литиевым хлоридом мясе кролика, избегали есть кроликов, но ели мясо овец. Таким образом, кажется, су­ществует прямой способ управления пищевыми привычками хищников, который удовлетворяет пожеланиям и владельцев ранчо, и фермеров, и защитников окружающей среды.

Перед тем как в следующем разделе обсудить клиническое применение классиче­ского обусловливания, мы рассмотрим известный эксперимент Джона Б. Уотсона с младенцем по имени Альберт. В главе 3 мы видели, что Уотсон, основатель школы бихевиоризма, считал, что психологию нужно очистить от всех умозрительны! концепций и основанных на понятии инстинкта объяснений поведения человека.

Индивидуальность, по Уотсону, это совокупность условных рефлексов. Эмо­ции людей — это результат наследственности и опыта. Согласно Уотсону, мы на­следуем три эмоции: страх, гнев и любовь. С помощью процесса обусловливания эти три основные эмоции разные люди относят к разным обстоятельствам. Речь — поведение, которое проявляется через движение голосовых связок. Размышле­ние — скрытая или субвокальная речь. При высказывании голосовой аппарат энергично реагирует; при размышлении участвует тот же аппарат, но его движе­ния незаметны. Речь, конечно, может стать предметом исследования, но она должна изучаться как поведение, а не как инструмент для исследования «внут­реннего опыта».

Уотсон был ярым сторонником средового детерминизма. Он верил в то, что все мы при рождении уже снабжены несколькими рефлексами и несколькими ос­новными эмоциями, и путем классического обусловливания эти рефлексы соче­таются с разнообразными стимулами. Он категорически отрицал, что мы от рож­дения обладаем какими-либо умственными способностями или склонностями. Крайность, до которой Уотсон (Watson, 1926, р. 10) хотел довести эту позицию, иллюстрируется следующим его известным (или печально известным) заявлени­ем: «Дайте мне дюжину здоровых младенцев и возможность поместить их в мои собственный сконструированный мир, и я гарантирую, что, взяв наугад одного из них, смогу обучить его любой специальности, которую я мог бы выбрать: врача, адвоката, художника, торговца, руководителя, да, и даже попрошайки и вора, не­зависимо от его талантов, склонностей, предрасположенностей, способностей, призвания и происхождения его предков».

Эксперимент Джона Б. Уотсона с маленьким Альбертом "| 97

Чтобы продемонстрировать, как врожденные эмоциональные рефлексы ста­вит обусловленными к нейтральным стимулам, Уотсон и Розали Рейнер (Watson & Reiner, 1920) провели эксперимент на одиннадцатимесячном младенце по име­ни Альберт. Кроме Альберта, другими составляющими эксперимента стали белая крыса, стальной брусок и молоток. В начале обучения Альберт не выказывал ни­какого страха перед крысой. Напротив, он протянул руку и попробовал коснуться ее. На начальной части эксперимента, когда Альберт видел крысу и касался ее, экспериментатор брал молоток и ударял им по стальному бруску позади младенца, производя оглушительный звон. Реагируя на этот звон, Альберт «резко подскочил и повалился вперед». Когда Альберт снова увидел крысу и коснулся ее, слова, как только его рука коснулась крысы, раздался громкий удар по бруску.

Альберт снова резко подскочил и начал хныкать. Из-за эмоционального состоя­ния Альберта эксперимент был приостановлен на одну неделю, чтобы Альберт не стал слишком пугливым.

Через неделю Альберту снова показали крысу. На сей раз Альберт был очень насторожен по отношению к животному и очень внимательно наблюдал за ним. В тот момент, когда крыса прикоснулась к нему, Альберт немедленно отдернул руку. Крыса и звук затем еще несколько раз предъявлялись вместе, и в конечном итоге у Альберта появился сильный страх перед крысой. Теперь, когда крысу предъявили Альберту еще раз, он начал плакать и «почти сразу повернулся резко налево, упал, встал на четвереньки и начал уползать прочь ... быстро» (Watson & Reiner, 1920, р. 5).

Также было показано, что страх Альберта распространился на разнообразные объекты, которых он не боялся в начале эксперимента: кролика, собаку, шубу, хлопок и маску Деда Мороза. Таким образом, Уотсон продемонстрировал, что на­ши эмоциональные реакции могут быть перестроены путем классического обу­словливания. В этом эксперименте громкий шум служил БС, страх, производи­мый шумом, стал БР, крыса служила УС, а страх перед крысой стал УР. Страх Алъберта перед всеми белыми и пушистыми объектами говорил о том, что пре­взошла также генерализация.