3. Концепты времени и пространства в поэзии М

Географические пространственные образы

Большое количество стихотворений борисоглебского периода разворачивается на фоне исторических пространств. Называются конкретные географические объекты, такие как:

Россия (чаще всего в варианте «Русь», реже в иных вариантах): «Много нас таких / на святой Руси» (ПС, 220), «Таковы известьица / К Вам – с Руси соломенной!» (ПС, 385), «Знай, на красной на Руси / Все ж самодержавие!» (ПС, 372), «И так мое сердце над Рэ-сэ-фэ-сэром / Скрежещет – корми-не корми!» (ПС, 344);
Москва: «У меня в Москве – купола горят! / У меня в Москве – колокола звонят!» (МЦСI, 59), «Москва! Какой огромный / Странноприимный дом!» (МЦСI, 63), «По улицам оставленной Москвы / Поеду – я, и побредете – вы» (МЦСI, 61);
Конкретные места Москвы, такие как:

а) Кремль и Красная площадь: «И не знаешь ты, что зарей в Кремле / Я молюсь тебе – до зари!» (ПС, 103), «И в заточеньи зимних комнат / И сонного Кремля…» (ПС, 124), «Нет, - Красная площадь, где весь народ! / И – Лобное место сровняв – в поход: / Птенцов – собирать – сирот» (ПС, 134);

б) улицы и кварталы: «О вспененный высокий вал морской / Вдоль каменной советской Поварской!» (ПС, 300), «Сегодня, часу в восьмом, / Стремглав по Большой Лубянке…» (I, 82), «В белохрущатых громких платьицах / В переулочках тех Игнатьевских» (ПС, 385), «Драгомилово, Рогожская, / Другие… / Широко ж твоя творилась / Литургия» (I, 375);

в) церкви, соборы, кладбище: «Собор Благовещенский / Прекрасно светится» (ПС, 96), «Мы сойдемся в Страстной Четверг / Над церковкой Бориса – и – Глеба» (ПС, 134), «Зори ранние – / На Ваганькове» (ПС, 98);

Другие города России и прочих стран, названия областей и краев: «Вечный загар сквозь блонды / И полунощный Лондон» (ПС, 89), «И был Руан, в Руане – Старый рынок…» (ПС, 129), «Переселенцами - / В какой Нью-Йорк?» (ПС, 379), «И эти виды Порт-Артура, / И стук часов» (ПС, 78), «За почетную рвань, / За Тамань, за Кубань, / За Дон русский» (ПС, 375), « - Кто ты? – белый? – не пойму! – привстань! / Аль у красных пропадал? – Ря – азань» (ПС, 347), «Поклон тебе, град Божий, Киев!» (ПС, 354);
Реки: «Бегу к Москва-реке / Смотреть, как лед идет» (ПС, 97), «И проходишь ты над своей Невой / О ту пору, как над рекой-Москвой….» (ПС, 103), «Мало лет – и четыре года: / Ты и я – у Москвы-реки» (ПС, 121), «А над Волгой – ночь, / А над Волгой – сон» (ПС, 118), «Рулевой зарею правил / Вниз по Волге-реке» (ПС, 119), « - Где были вы? – Вопрос как громом грянет, / Ответ как громом грянет: - На Дону!» (ПС, 132), «Волны и молодость – вне закона! / Тронулся Дон. – Погибаем. – Тонем» (ПС, 132), «Тоска лебединая, / В очах твоих Дон ночевал» (ПС, 375), «Гудок дозора. – Рокот Сены» (ПС, 133).

Стихи о Москве

Самым распространенным среди географических образов борисоглебского периода является Москва. В 1916 году было написано девять стихотворений, составивших цикл «Стихи о Москве». Позже этот цикл был включен в сборник «Версты I», который вышел в 1922 году. В том же году был написан еще один цикл под названием «Москве». Кроме этого, существует еще большой ряд отдельных стихотворений, в которых местом действия выступает Москва. Остановимся на этом образе поподробнее.

Стихи М. Цветаевой, которые посвящены Москве или же в которых Москва выступает местом действия, можно условно разделить на две части. Первая – это картина Москвы дореволюционной (нашедшая свое отражение в «Стихах о Москве») и вторая – стихотворения, рисующие образ Москвы революционной и послереволюционной (цикл «Москве» и некоторые отдельные стихотворения).

В «Стихах о Москве» Цветаева изображает величественный старинный русский город, в котором центральное место занимают церкви с их непременным атрибутом – колокольнями. Практически в каждом стихотворении цикла упоминается колокольный звон. Приведем подсчет: 1) «Мне же вольный сон, колокольный звон…» (МЦСI, 59); 2) «Бессонные взгремят колокола» (МЦСI, 60); 3) «Над городом, отвергнутом Петром / Перекатился колокольный звон» (МЦСI, 61); 4) «Царю Петру и вам, о царь, хвала! / Но выше вас, цари, колокола» (МЦСI, 62); 5) «Над синевою подмосковных рощ / Накрапывает колокольный дождь» (МЦСI, 62); 6) «Семь холмов – как семь колоколов! / На семи колоколах – колокольни» (МЦСI, 62); 7) «Всех счетом – сорок сороков. / Колокольное семихолмие!» (МЦСI, 62); 8) «В колокольный я, во червонный день / Иоанна родилась Богослова» (МЦСI, 62); 9) «Поп, крепче позаткни мне рот / Колокольной землей московскою!» (МЦСI, 63); 10) «Спорили сотни / Колоколов» (МЦСI, 64).

Итак, в девяти стихотворениях десять раз упоминается колокольный звон. Исходя из этого, мы видим, что Цветаевой было важно развернуть перед читателем не только зрительный образ Москвы, но и визуализировать образ звуковой. Также обратим внимание, что во всех без исключения стихотворениях встречаются те или иные атрибуты церковной жизни: купола, иконы (Иверская икона Божьей матери, икона «Нечаянная радость»), кресты, церковные праздники (Пасха, день Иоанна Богослова), посты, Бог, Богородица, конкретные имена святых (целитель Пантелеймон). Отметим и высокий, торжественный стиль Цветаевой при описании Москвы, употребление устаревших и церковнославянских форм (град, плат, лик, сей), а также просторечных народных выражений.

Пространство города разворачивается как в вертикальном, так и в горизонтальном плане. Положительные коннотации получают понятия «высота», «вершина», визуально расширяющие пространство и выраженные в таких образах, как купола, колокольни, небо, облака, холмы, птицы. В горизонтальном отношении пространство также расширяется за счет образа дороги в контексте мотива странничества, пути: «Перекрещусь, и тихо тронусь в путь / По старой по дороге по калужской» (МЦСI, 62).

Пространство подвижно («Мимо ночных башен / Площади нас мчат» (МЦСI, 60)) и осмысливается временем, как суточным и историческим («Ох, как в ночи страшен / Рев молодых солдат!»⁴² (МЦСI, 60)), так и сезонным (красная рябина, падающие листья и праздник Иоанна Богослова в последнем стихотворении отсылают к осени), и биографическим (в первом стихотворении лирическая героиня обращается к дочери как к своей преемнице, в седьмом и девятом говорит о своем рождении, в первом, четвертом и седьмом – о своей смерти). На фоне Москвы перед читателем предстает вся жизнь лирической героини от рождения до смерти с присутствующими в ней историческими событиями (война), эмоциями (любовь), воспоминаниями.

После 1917 года образ Москвы в поэзии Цветаевой кардинально меняется. Это, несомненно, связано с Октябрьской революцией в России, предшествующими ей и последующими событиями. В марте 1917 года Цветаева пишет стихотворение «Над церковкой – голубые облака», в котором рисует контраст между той Москвой, которая виделась ей раньше и Москвой современной: «Над церковкой – голубые облака, / Крик вороний…», «Заблудился ты, кремлевский звон, / В этом ветреном лесу знамен» (ПС, 117). Мы видим, что используются те же образы, получившие, однако, иную окраску. Ср. в «Стихах о Москве»: «По церковке – все сорок сороков, / И реющих над ними голубков» (МЦСI, 59). Голубей сменяют вороны, колокольный звон, торжественно звучащий в «Стихах о Москве», «заблудился в лесу знамен» (можно привести и другие строки: «Жидкий звон, постный звон» (ПС, 129)).

Картину Москвы, изображаемую в стихах до 1917 года, Цветаева преобразовывает под влиянием исторического времени. Образ великого и торжественного города сменяется образом города, в котором царит хаос: «Всей страстью – позабыть! – Как вал морской, / Ношусь вдоль всех штыков, мешков и граждан» (ПС, 300), «А рядочком-то / На площади на главной, / Рванью-клочьями / Утешенные, лавром…» (ПС, 375).

В некоторых стихотворениях используется прием олицетворения пространственного образа, когда лирическая героиня ведет диалог с Москвой или же наделяет ее качествами, свойственными одушевленным объектам:

- Голубочки где твои? – Нет корму.

- Кто унес его? – Да ворон черный.

- Где кресты твои святые? – Сбиты.

- Где сыны твои, Москва? – Убиты.

(ПС, 129)

Как в осьмнадцатом-то

- А? – следочком ржавым

Все сынов своих искала

По заставам.

(ПС, 375)

Помолись, Москва, ложись, Москва, на вечный сон!

(ПС, 117)

Иногда тот же прием применяется и к образу России: « - Россия! – Мученица! – С миром – спи!» (ПС, 132), «То шатаясь причитает в поле – Русь» (ПС, 347), «Это, Игорь, - Русь через моря / Плачет Ярославной» (ПС, 346), «Бог с тобой, ямщик Сережка! / Мы с Россией – тоже бабы!» (ПС, 293).

Борисоглебский период в творчестве Цветаевой характеризуется большим количеством картин, изображающих историческую действительность, что обусловлено происходящими в этот отрезок времени событиями в России. В очерке «Поэт и время» 1932 года Цветаева скажет об этом периоде: «Ни одного крупного русского поэта современности, у которого после Революции не дрогнул и не вырос голос – нет. Тема Революции – заказ времени» (ПС, 773). Такого множество стихотворений с историческими образами времени и пространства (за редкими исключениями) мы не найдем ни в одном из последующих периодов цветаевского творчества.

<предыдущая страница | следующая страница>