Переселенческие приходы оформили специфику только в начале XX в. В 1909 г. в Тобольской губернии была создана комиссия для развития народного образования среди переселенцев Тобольской губернии. На совещании министерства народного просвещения и переселенческого управления, состоявшемся в Петербурге 12 февраля 1910 г. было решено сочетать деятельность подобных комиссий с деятельностью епархиальных комитетов по устроению церковного быта переселенцев. При Св. Синоде действовало Особое Совещание по удовлетворению религиозных нужд переселенцев в Зауральских епархиях. Председателем Высочайше утвержденного Особого Совещания при Св. Синоде по удовлетворению религиозных нужд переселенцев являлся Товарищ Обер-Прокурора Св. Синода. Было организовано 12 местных епархиальных комитетов: 1) Уральский; 2) Оренбургский; 3) Томский; 4) Тобольский; 5) Енисейский; 6) Туркестанский; 7) Иркутский; 8) Владивостокский; 9) Благовещенский; 10) Забайкальский; 11) Семиреченский и 12) Хабаровский. На местах проводили съезды «для выяснения…религиозных нужд переселенцев».

Финансирование переселенческих приходов осуществлялось из средств: 1. Фонда имени императора Александра III. 2. По сметам Переселенческого Управления Общим Присутствием Тобольского Губернского Управления в порядке Высочайше утвержденного 19 апреля 1909 года закона о ссудах и пособиях на общеполезные надобности переселенцев. 3. По сметам Св. Синода. 4. С процентов на переходящие суммы Епархиального Комитета. 5. Из средств Училищного Совета при Св. Синоде. 6. Изыскание средств у прихожан. 7. Пожертвования: а) церквей, монастырей; б) частных лиц. 23 марта 1910 г. последовал указ Св. Синода за № 7 о производстве сбора пожертвований на религиозные нужды переселенцев в день Св. Троицы в течение 5 лет, определивший: «по возможности, в каждой церкви было особо уполномоченное лицо, снабженное нужными удостоверениями для производства сбора».

На суммы Св. Синода главным образом относились расходы по сооружению церквей и школ, постройка же причтовых домов возлагалась на средства Переселенческого Управления, которое давало помощь и на постройку храмов. Св. Синодом на постройку одной церкви обычно отпускалось 3000 руб., помощь со стороны Переселенческого Управления при сооружении церквей выражалась в такой же сумме. Средний размер ассигнований на причтовые дома был принят также в 3000 руб. В данном случае реализовалась идеологическая конструкция «государство-церковь», выражавшаяся в равном участии государства и церкви в приходообразовании переселенцев.

Причтам в новооткрываемых приходах назначалось жалованье 800 руб. на причт: священнику – 600 руб., псаломщику – 200 руб. Вакансии священников в переселенческих приходах предоставлялись в первую очередь слушателям Московских Пастырских курсов. В причты определялись только священник и псаломщик. Для помещения причтов епархиальный комитет видел желательным устройство жилых домов со всеми необходимыми сельскими надворными строениями, как-то (по ходатайству самих причтов): «с амбарами, погребами, банями и конюшнями для скота». Отмечалось также желательным «устройство небольшого домика (из 2-х комнат) и сарая» для просфорни. Причем, постройки для священника должны были быть несколько больших размеров, чем для псаломщика. При ходатайстве назначить просфорне казенное жалованье, причтам сообщалось, что «казенного кредита на этот предмет не имеется, что содержание просфорни вообще относится на счет церкви или прихожан», к тому же «снабжение церкви необходимым количеством просфор по закону возлагается на церковного старосту с причтом».

При Ольгинском приюте в г. Тобольске было открыто попечительное общество для детей-сирот переселенцев.

Для компенсации обширности приходских расстояний в Тарском и Туринском уездах были созданы разъездные причты. Уже в 1911 году состоявшиеся в этих уездах съезды по вопросам о церковно-школьном строительстве в переселенческих поселках и открытии там новых приходов решили, что, так как в уездах открыты несколько новых приходов, то надобность в разъездных причтах отпадает. Но Епархиальный Комитет посчитал упразднение причтов преждевременным. Однако так как разъездные причты осуществляли свою деятельность в уже открытых приходах, в которых были определены свои постоянные причты, что вызывало недовольство последних, то их деятельность приводила к конфликтам, и благочинные высказались за ликвидацию разъездных причтов, что было осуществлено в 1913 г. (8).

Если старожильческие приходы формировались путем самоорганизации, приспосабливаясь к условиям окружающей географической, социальной и политической среды, то переселенческие приходы можно отнести к программным мероприятиям администрации, которая «конструировала» церковную организацию переселенцев. Индивидуализационный уровень государства позволял «конструировать социум». Область деятельности по «конструированию социума» обозначим термином «социоинженерия». Самоорганизация могла соответствовать процессу адаптации к окружающей среде, социоинженерия – рациональное преобразование среды, т.е. более высокий индивидуализационный уровень лидерства.

Единоверческие приходы обладали рядом особенностей по сравнению с формированием приходов православных: 1) ведение дел через секретную переписку духовного начальства и сбор сведений «без огласки»; 2) руководство возглавляло высшее церковное начальство во главе со Св. Синодом; 3) осуществлялась попытка приобщения к церкви внецерковного населения (оцерковнивание раскольников); 4) участие крестьянского самоуправления в более активной форме, что даже некоторые священники отказывались возглавить единоверческий приход, «не желая подчиняться управлению мужиков». Стремление государства подчинить внецерковное население церковной организации выражало две тенденции XIX в., которые явились двумя сторонами единого процесса. Развитие капитализма, формирование русской нации (процесс индивидуализации народа не закончен, но близок к завершению) создавало условия всеобщего стремления к свободе, самореализации, в которых государство, будучи абсолютной монархией, вынуждено было приспосабливаться и к новым формам хозяйствования и управления. Бюрократизация являлась способом государственной адаптации к капитализму, что выразилось в реформах крестьянского самоуправления, формировании единоверческой церкви. Но капитализация и стремление к свободе выдвигали требования демократизации общества, что самодержавие не могло игнорировать, но старалось использовать в своих интересах. Так, чтобы оцерковнить раскольников (т.е. распространить свою абсолютную власть и на раскольников через включение их в церковную организацию, их бюрократизацию), государство пошло на ряд уступок крестьянскому самоуправлению (демократизацию). Государство не просто юридически уравняло культ официальной церкви с культом дониконовским, разрешило создание самостоятельных старообрядческих приходов (что являлось выражением бюрократизации), но и позволило крестьянам-старообрядцам выдвинуть «некоторые условия».

Таким образом, капитализация, являвшаяся основным процессом в России XIX в., отражалась в двух тенденциях: бюрократизации (в сфере государственного управления) и демократизации (как следствие индивидуализации русского народа). Формирование единоверческих приходов являлось следствием этих процессов (9). Следовательно, единоверие – это адаптация церкви и государства к капитализму, но носившая не стихийный, а рациональный характер.

Смешанные русско-«инородческие» приходы были распространены на территории Туринского, Тобольского, Березовского и Сургутского округов. «Инородческий» состав включал «остяков», «самоедов», «вогул», «зырян». «Инородцы» занимались промыслами и скотоводством. А.И. Якобий, исследовавший исповедные росписи «инородческих» приходов Тобольского Севера за 1803-1899 г.г., отмечал численное колебание приходского состава. Кочевание являлось причиной данного колебания. «Инородческие» поселения - «паулы» и «юрты». В Туринском округе в 1913 г. 12 паулов насчитывалось в Пауло-Шаимском приходе, 16 – в Сатыгинском. «Инородческие приходы отличались от русских малочисленностью (329 человек в первом, 711 человек – во втором) и обширностью (до 125 в. – первый, до 218 в. – второй). В Тобольском округе в том же 1913 г. «инородческие» юрты встречались в 5-ти приходах 2-го благочиния и в 9-ти – 4-го. Более всего – 24 юрта было сосредоточено в приходе с. Селияровского. Всего в Тобольском округе считалось православным «инородческое» население 86 юртов, в Березовском – 17 юртов, в Сургутском – 35. Юрт – род, объединение родственных семей, коллективно владевших угодьями, имевших общую территорию и единый культ. Во второй половине XIX – начале XX в.в. род кочевников Севера находился на стадии разложения.

Обширность приходов требовала компенсации. Частично она проис­ходила за счет наличия переносных престолов (например, в с. Филин­ском Тобольского округа; с. Вахомском и Ларьякском Сургутского округа), строительства часовен, приписных церквей. В Туринском округе в 2-х «инородческих» приходах были построены 2 часовни; в Тобольском округе на 14 приходов – 7 часовен; в Сургутском – 5 часовен в 8 приходах. В основном, примечание о построении часовен свидетельствует: «на средства прихожан»; только в 2-х приходах Тобольского округа – с. Елизаровского и с. Сухоруковского часовни были сооружены «на средства инородцев». (10)

Русско-«инородческие» приходы в целом характеризовались: низкой плотностью населения; кочевым образом жизни масс «инородцев»; вытекающей из кочевания нестабильностью наполняемости (нестабильный численный состав прихожан); малочисленностью приходов; сохранением роли «рода» среди прихожан; территориальной обширностью, которую стремились компенсировать строительством часовен и приписных церквей.

Смешанные православно-раскольнические приходы встречались по данным официальной статистики за 1884 г. в 7 округах епархии из 12, т.е. в 58% округов: Тюменском, Ялуторовском, Курганском, Тарском, Ишимском, Тюкалинском, Омском (11). В большинстве благочиний этих округов (70,8%) имелись раскольники. Но среди приходов смешанные с расколом составляли 30,7%. Смешанные приходы являлись районами концентрации раскольников, центрами их оседания на пути переселения из европейской России в Сибирь. Оценивая данные официальной статистики, можно отметить их противоречивость, неполноту: если в 1884 г. смешанных православно-раскольнических приходов насчитывалось 86, зафиксированных Тобольским епархиальным адрес-календарем, то в 1881 г., по справке Тобольской духовной консистории смешанных приходов по епархии числилось 115. Несовпадение данных значительно, и едва ли отражало реальное изменение ситуации за 3 года. Епархиальное начальство само выявляло статистические несоответствия, например, сравнивая численность раскольников за 1879 и 1880 г.г. В 1879 г. по исповедным ведомостям число раскольников соответствовало 36704 человекам, в 1880 г. – 33628 человек. Консистория пришла к выводу, что «число раскольников по исповедным и клировым ведомостям показывается, как оказалось по справке, неправильно» (12). Характеризуя положение смешанных приходов, епархиальное начальство выявляло черты этих приходов: 1) расширение сферы явного раскола; 2) наличие скрытого раскола, нигде не фиксируемого, «неизвестного» церковной администрации; 3) наличие среди прихожан, значившихся не бывшими у исповеди и причастия «по нерадению», по мнению консистории, являвшихся возможной массой скрытого раскола.

Смешанные («инородческие» и раскольнические) приходы несли в себе некое «инородное» тело – другой этнос, сформировавший бытовую, хозяйственную, религиозную (в «инородческих» приходах), либо иную религиозную интерпретацию, идеологию (в раскольнических приходах). Это «инородное» тело являлось излишней деталью приходской системы, которая дестабилизировала эту систему. Формой дестабилизации прихода становился его формальный характер.

«Формальные» приходы характеризовались наличием приходского населения, которое только числилось православным, на самом деле придерживалось иного культа. А.А. Дунин-Горкавич как и многие другие исследователи северных округов Тобольской губернии, выделял 2 основные причины слабого влияния православия на «инородцев»: 1) «невозможность частого посещения церкви, вследствие отдаленности»; 2) «незнание богослужебного языка» (13). Дополним причины формальности кочевым образом жизни, который исключал кочевника из приходской организации и вообще из сферы регулярных контактов с церковью и духовенством. Формальность православия отмечалась и у других этносов соседних с Тобольской епархий. Управляющий Оренбургской Палатой Государственных имуществ доводил до сведения министерства, что прихожане из мордвы, чувашей, вотяков, татар, башкир, мещеряков тайно продолжали придерживаться мусульманства, либо язычества (14). Эти народы являлись оседлым населением, что, однако, не сформировало приверженности церкви. Причем, формальность православия была распространена как среди новокрещеных, так и среди старокрещеных «инородцев». (15)

Раскольнические и единоверческие приходы могли становиться «формальными» при наличие тайного раскола. Специфика «формального» прихода заключается в бинарности религиозной принадлежности прихожан: их «иноверческое» содержание было обличено в православную церковную форму. Принятие православной формы являлось способом приспособления к «требованиям» светской и церковной властей, а также к православному соседу – русскому населению. Таким образом, смена религии могла нести в себе лишь адаптационный смысл.

Итак, если принятие православия для масс «инородцев» и «иноверцев» означало приспособление к русскому обществу, обустройство внутри (в окружении) русских (народа, церкви, государства), то, следовательно, чем больше был контакт «инородцев» с русскими, тем существовала большая потребность в приспособлении к ним и наоборот. Для анализа религиозных последствий контактности русских и «инородцев» будем использовать понятие «контактные зоны» – районы взаимопроникновения этносов, либо взаимоприкосновения их.

Ученые, изучавшие население Березовского и Сургутского уездов (16), отмечали влияние русской культуры на жизнь «остяков» там, где русские селения размещались оазисами среди «инородческих» юртов, либо составляли систему сплошных русских поселений, близ границ которых размещались кочевники. Для того чтобы влияние русской культуры было заметно, межэтнический контакт должен был быть постоянен и длителен. Постоянный контакт русских с «инородцами» на севере Тобольской епархии отмечался в Самаровской, Елизаровской и Кондинской волостях. Часть «инородцев» – назымские «остяки», кондинские, верхневартовские и нарымские представлялись почти обрусевшими, имели русский быт, говорили по-русски и мало чем от­личались от русских. В неконтактных зонах быт «инородцев» был тра­диционен, в контактных происходило обрусение, ассимиляция, следо­вательно, создавалась благоприятная почва для православизации. (17)

В Туринском округе «инородцы» Кошукской и Верхне-Табаринской волостей ничем не отличались от соседних крестьян, занимаясь, как и последние – земледелием. Для Куртумовских и Нижне-Табаринских «инородцев» земледелие сохраняло второстепенную роль. Туринская комиссия, созданная в 1889 г. для выяснения вопроса о целесо­образности присоединения оседлых аборигенов к русским волостям, единственная из ряда подобных комиссий, созданных в Тобольской губернии, дала в 1891 г. положительное заключение. Чиновники туринской комиссии признали, что вогулы округа ничем не отличались от крестьян, в том числе по вероисповеданию и обычаям. (18)

Следствием контакта «инородцев» с русским обществом являлось: оседлость, сменявшая кочевание; русификация, завершавшаяся обрусением. Православизация была неизбежным итогом вышеназванных изменений. Естественно, взаимовлияние контактов имело последствия и для русских, в том числе в религиозной сфере.

Разные категории прихожан, вынужденные рядом обстоятельств жить постоянно, либо длительное время вне приходов, к которым они были приписаны, составляли внеприходское население. Так, напри­мер, тундринские крестьяне, сургутские мещане и т. д., поселившись издавна среди «инородцев», оставались формально причисленными к месту жительства своих предков (19). Они несли по месту причисления повинности. Так как повинности включали не толь­ко государственные, но и церковные (участие в содержании причта и храма, исполнение религиозных треб, исповеди и причастия), то рели­гиозная жизнь, осуществлявшаяся по месту настоящего жительства, т.е. в чужом приходе, возводила данное население в статус внеприходского.

На севере епархии выделялось русское население, находившееся вне какой-либо административной организации (светской и духовной) – рабочие-дроворубы, жители пристаней (Сытоминской, Покуры, Верхне-Вартовской, Лукашкина Яра), ямщики земских станций (20). Русские таких поселков также находились вне приходов. Неподчиненность в административном отношении, удаленность от церквей создавали благоприятные условия для закрепления за населением не только внеприходского, но и внецерковного характера. Но население, в основном, все же оставалось церковным, что если и не являлось основанием для посещения храмов, но заставляло исполнять требы у передвижных причтов миссионеров, разъезжавших с целью православизации «инородцев». (21)

«Остяки», заселявшие бассейн р. Казым и среднее течение р. Назым принадлежали к числу прихожан с. Полноватского. Но приходская церковь была слишком далека, отчего священник появлялся среди казымцев раз в несколько лет, а сами они не посещали свой приходской храм совсем. Зато все церковные требы исполняли в соседнем, но близлежащем Мало-Атлымском приходе. (22) Для вышеназванных примеров внеприходского населения характерны следующие черты: 1) недосягаемость приходского храма в результате территориальной протяженности самого прихода, либо жительства в чужом приходе; 2) основная причина внеприходского состояния носила помимо территориального, социально-экономический характер, так как удаление от административных и церковных центров было предопределено выбором хозяйственной деятельности; 3) слабость административной системы на севере и узость приходской системы в этом регионе.

К внеприходскому населению относились бродяги и нищие. Их распространение в Зауралье было обыкновенным явлением. В 1873 г. в Западной Сибири было поймано бродяг и нищих 1926 человек (в Тобольской губернии – 293, Томской – 1600, Акмолинской области – 31, Семипалатинской – 2), количество, достаточное для создания целого церковного прихода (23).

Итак, мы выявили «спектр» состава церковного населения, который отражался соответственно «спектром» состояния церковности, церковной организации. Подчеркнем, что состав населения способен формировать специфику церковных приходов, которая была выявлена выше. Следует также отметить, что церковное население – более широкое понятие, чем приходское население в случае выделения внеприходского населения. Но, напротив, приходское население может быть более широким понятием в отношении православного в случае формальности характера части прихожан.

Православная церковь в Зауралье, как в целом по Российской империи, не соответствовала рамкам общества и границам государства. Значительное количество населения являлось внецерковным (относительно православной церкви), протяженные территории не были освоены церковью. К внецерковному населению Зауралья относились язычники Березовского уезда, мусульмане Туринского, Тюменского, Тобольского, Тарского, Ялуторовского и Ишимского округов (до отделения Омской епархии мусульмане южных степей губернии), раскольники Тюменского, Ялуторовского, Курганского, Ишимского, Тюменского округов, сектанты, распространившиеся в Зауралье в эпоху переселений начала XX в., незначительным было количество католиков и протестантов. По данным на 1862 г. православное население Тобольской губернии состояло из 1000523 прихожан, единоверцы насчитывали 17822 человека, т.е. официальная православная церковь в двух ее организационных вариантах включала 1018345 прихожан. Остальное население по вероисповеданию распределялось следующим образом: раскольников – 24330, католиков – 2316, протестантов – 2924, иудеев – 1474, мусульман – 48768, язычников – 7488 (24). Следовательно, всего внецерковного (вне православной церкви) населения насчитывалось 87300 человек, что составляло 7,9% от всего населения. Церковь ставила задачу оцерковнивания этой части россиян–«иноверцев», естественно, обращая внимание на наиболее обширные религиозные общности: в первую очередь, мусульман, раскольников, язычников среди которых действовали миссионерские организации церкви. В 60-е годы XIX в. миссионерская организация существовала лишь на севере епархии в Березовском округе (Обдорская и Кондинская миссии), осуществлявшая христианизацию язычников. Православизация раскольников находилась в ведении приходских священников. Мусульмане оставались вне целенаправленного воздействия. Таким образом, миссионерство, как механизм церковного расширения (проявления индивидуализационного лидерства), было не развито, не охватывало все внецерковное население, требовало структурирования – создания такой миссионерской структуры, деятельность которой была бы эффективной.

Итак, многовариантность являлась характерной чертой церкви во второй половине XIX – начале XX в.в. Мы выделили 3-хвариантность православной церкви, разновариантность приходов и состояния церковности. Вариант определялся спецификой населения. Воспринимая эту специфику, церковная организация разрушала свою организационную унификацию, жертвуя ею. Между тем, многовариантность церкви не являлась целью – результатом свободного волеизъявления верующих. Она являлась средством все той же унификации, только не организационных форм, а религиозного сознания. Государство и церковь поставили задачу ради собственного спасения ускорить христианизацию – оцерковнивание. Происходило взаимное приспособление – церкви и общества: церковь принимала ту форму, которую могло предложить общество, а общество, даже отрицая официальную церковь, возвращалось к ней в других вариантах (например, Белокриницкая церковь).

Процесс развития приходской системы на территории Тобольской епархии к 1913 г. достиг следующих количественных показателей: 362 православных прихода включали 1043403 прихожанина, проживавших в 162775 дворах, 2729 селениях (25). Приходские расстояния составляли от 1 до 360 верст. Приходы по численности прихожан колебались очень значительно – от нескольких сотен до тысяч: минимальный приход – 326 душ обоего пола при градо-Тюменской Знаменской церкви, максимальный – 10081 душ обоего пола с. Лебяжьевского Курганского округа. Наибольшее численное колебание приходского населения обнаруживаем в Туринском уезде (минимальный приход с. Пауло-Шаимского составлял 4,8% от максимального – с. Усениковского); наименьшее колебание численности прихожан принадлежало Сургутскому округу (минимальный приход с. Нижне-Лумпокольского составлял 33,4% от максимального – с. Ларьякского).

При малой плотности населения и разбросанности селений приходов осуществлялось приходское дробление епархии. Кроме слабой заселенности западносибирского региона к началу XX в., можно отметить сохраняющуюся тенденцию населения к «самоизоляции».

В основном большинство приходов соответствовало церковным стандартам, определенным для приходообразования (около 1500 душ обоего пола), лишь в Тобольском, Сургутском и Березовском округах большая часть приходов являлась малочисленной. Между тем, духовное начальство считало, что количество прихожан 1500 душ мужского пола способно было в достаточной степени обеспечивать содержанием причт и поддерживать храм, а в случае необходимости построить новый. Приход, состоявший из 1500 душ мужского пола (т.е. до 5000 чел.), в состоянии был обслуживать один штат духовенства. Кроме того, крупный храм в состоянии был вместить до 500 человек, т.е. при богослужении могли присутствовать от одной трети до одной десятой всех прихожан. Меньшее число прихожан могло объясняться низкой плотностью населения в таких округах, как Тобольский, Туринский, Сургутский и Березовский. В епархии насчитывалось 98 приходов, в которых общее число прихожан (мужчин и женщин) не превышало 1500 человек (26,1%), 240 приходов состояли из 1500-5000 человек (63,%), всего 36 приходов (9,6%) включали от 5000 до 10000 прихожан, только 2 – более 10000 (0,5%). Малочисленные приходы страдали маломощностью прихожан, а многочисленные характеризовались неспособностью храмов вмещать всех желающих, а причту исправлять приходские обязанности, удовлетворяя нужды всех. Как видим, предел численного наполнения приходов считался 10 тыс. человек, более чего приход считался неэффективным, следовательно, наличие такого прихода – нецелесообразным. Итак, максимально допустимым число прихожан в Зауралье являлось 10000 человек, минимальным – более 300 человек, какие показатели можно назвать естественными границами численной наполняемости зауральских приходов.

Округа можно сгруппировать по степени структурной компактности на компактные (Курганский, Ялуторовский, Ишимский, Тюменский, Сургутский), некомпактные (Березовский) и переходные к компактности (Туринский, Тобольский и Тарский). К структурно-компактным приходам мы относим те, численность селений в которых не превышала 5. Такие приходы священник имел возможность объезжать с требоисправлением, в результате чего церковные потребности прихожан были удовлетворяемы. Переходными к структурной компактности считаем приходы, состоявшие из не более чем 10 селений. В таких приходах существовали трудности в контактах духовенства и прихожан, но при наличии 2-го штата эти проблемы оказывались решаемыми. Некомпактные приходы, включавшие более 10 селений, были обременительны даже для 2-хштатных причтов, следовательно, проблема структурной обширности выходила из-под контроля церкви, а прихожане оставались вне досягаемости причта. Структурно-компактные приходы в Тобольской епархии преобладали (176), переходные к компактности насчитывали 115, некомпактные – 67 (18,7% от всех). Следовательно, в 18,7% приходах существовали объективные препятствия для контакта духовенства с прихожанами отдаленных многочисленных селений.
Рассматривая территориальную компактность, нельзя назвать ни один округ, где бы территориально-компактные приходы преобладали бы. К территориально-компактным приходам мы относим приходы, в которых расстояния, отделявшие приходские селения от приходского центра не превышали 5 верст – расстояние, которое человек в состоянии преодолевать даже к ежедневному богослужению. Переходными к территориальной компактности определим приходы, в которых расстояния не превышали 10 в. Прихожане в таких приходах были в состоянии посещать храм периодически – на воскресные богослужения, в праздничные дни, для исправления треб, исповеди, причастия, но для жителей удаленных селений было не просто затруднительно, но и недоступно ежедневное посещение храма. Некомпактные приходы распространились на 10-ки и сотни верст. Для прихожан таких приходов контакты с церковью и духовенством ограничивались в лучшем случае ежегодным исполнением обязанностей исповеди и причастия, по необходимости – требоисправления.

В Курганском, Ялуторовском, Ишимском и Тюменском округах приходы стремились к компактности, в Туринском, Тобольском, Тарском, Сургутском и Березовском преобладали некомпактные. Всего по епархии территориально компактные приходы составляли 51, переходные к компактности – 96, некомпактные – 193 (56,8%). Таким образом, более половины приходов Тобольской епархии характеризовались расстояниями, для преодоления которых требовался транспорт, посещение же храмов прихожанами отдаленных селений могло быть периодическим, либо единичным (раз в год, в несколько лет). Богослужение для таких прихожан не являлось бытовой традицией. Так что прихожане не могли исполнять своей роли прихожан, а приход не выполнял роли организации, способствующей осуществлению состояния церковности населения. Определим понятие компактности в отношении к церковной организации – это соответствие прихода количественным показателям, которые не являются препятствием к реализации церковности (постоянный, беспрепятственный контакт с храмом, духовенством, участие в богослужении). Еще раз подчеркнем, что в Тобольской епархии большинство приходов не являлись компактными, т.е. их количественные показатели становились препятствием для реализации церковности. Процесс формирования структурной компактности опережал подобный же процесс формирования территориальной компактности.

Некомпактность приходской системы означала незавершенность ее становления, следовательно, нестабильность. Нестабильность выражалась и в деревянном строении храмов, недолговечных, подверженных частым пожарам. Таким образом, переход к компактности и к преобладающему каменному строительству означал бы стабилизацию приходской системы.

Строительство православных храмов находилось в прямой зависимости от уровня хозяйственной освоенности округов. Уровень освоенности выражался и в материале строения храмов. В XVIII в. каменное строение являлось характеристикой, прежде всего, административного освоения, в XIX в. - характеристикой социально-экономического развития региона. Территорию епархии можно разделить на: 1) регион преобладания роли города (регион раннего заселения) – Тюмень, Туринск, Тобольск, где преобладало каменное храмовое строение: в Тюменском округе соотношение каменных храмов к деревянным равнялось 60% к 40%; в Туринском – 53% к 47%; в Тобольском – 55% к 45%; 2) регион преобладания роли сельской земледельческой округи (регион позднего заселения) – Курганский, Ялуторовский, Ишимский округа, где еще сохранялось преобладание деревянного храмового строения, но в наиболее освоенных районах – Курганском и Ялуторовском соотношение каменного и деревянного строительства почти уравнялось: в Курганском округе каменные храмы составляли 48%, деревянные 52%; в Ялуторовском – 43% к 57%. Итак, в Зауралье отсутствовала приходская компактность, и деревянное строительство продолжало преобладать, следовательно, относительно Зауралья рано говорить о стабилизации приходской системы. Таким образом, приходская система Тобольской епархии являлась нестабильной, находилась на стадии становления. Повышение уровня церковного освоения выражалось не только в переходе к каменному строительству, но и в распространении приписных церквей, часовен, святынь. Таким образом церковь пыталась преодолеть некомпактность, т.е. адаптироваться к пространству Зауралья. Данный процесс может быть назван структурированием культовой сферы. Структурирование приобретало региональные особенности.

Если выявить специфику в культовом преобладании по округам, то окажется, что Курганский округ можно охарактеризовать как самый многочисленный – 302906 прихожан, состоявший из наибольшего количества приходов – 77, в которых были распространены многочисленные приписные церкви – 22. В Ялуторовском округе имелось наибольшее из округов епархии число молитвенных домов – 8. В Тюменском округе преобладали часовни (96 часовен на 299 селений, т.е. 1 часовня на 2,4 селения). Тобольский округ, хоть и уступал Курганскому по количеству прихожан, зато был наиболее многочисленным в отношении селений – 530, а расстояния, отделявшие селения от церквей, достигали до 360 в. Самые малые показатели освоенности по округам епархии относятся к Сургутскому округу – минимальное число приходов – 8, минимальное число приписных церквей – 1, минимальное число дворов – 1468, минимальное число прихожан – 3753 человек и всего 53 селения.

Округа Тобольской епархии можно подразделить на две категории по преобладанию в них либо церквей, либо часовен (среди культовых сооружений). К категории с преобладанием церквей относились: Курганский, Ялуторовский, Ишимский, Тарский, Сургутский и Березовский округа, т.е. юг, восток и север епархии. К категории с преобладанием часовен над церквами относились: Тюменский, Туринский и Тобольский округа, т.е. запад и центр епархии – регион раннего освоения.

Структурирование культовой сферы к 1913 г. достигло следующих количественных показателей в епархии: 362 прихода, 95 приписных церквей, 419 часовен, 18 молитвенных домов, т.е. 894 культовых сооружений. Средними показателями епархии в культовом освоении являлись: 1 культовое сооружение на 1169,1 человек, 182 двора, 3,1 селения. Сравним с показателями по округам. Тюменский округ являлся наиболее освоенным в культовой сфере, Тарский – менее. Зато приходские расстояния в Тюменском округе были менее благоприятными, чем в Тарском (до 60 в. – в Тюменском, до 40 в. – в Тарском). Выделим группы округов по степени освоенности. Курганский, Ишимский и Тарский округа охарактеризовались высокой степенью наполняемости приходов, напротив, Тюменский, Туринский, Тобольский, Березовский и Сургутский округа характеризовались малой наполняемостью приходов. Земледельческий юг (Курган, Ишим, Тара) – регион массового заселения, что определяло высокие качественные показатели; западно-центральный и северный регионы -–менее освоенные и заселенные. Курганский, Ялуторовский, Ишимский и Тюменский округа стремились к структурной компактности. Мелкие, но многочисленные селения Туринского, Тобольского, Березовского и Сургутского округов были отделены от церквей огромными расстояниями более 200 в.

Выясним степень обеспеченности прихожан священниками – исполнителями культа и треб. В среднем по епархии 1 священник приходился на 2382,2 прихожанина, что было крайне недостаточно даже для требоисправления, а уж тем более для нравственного наставничества. В количественном отношении обеспеченность священниками более высока (в сравнении со средними показателями по епархии) в Тюменском, Тобольском, Березовском и Сургутском округах. Менее обеспеченными оказались округа с наибольшей наполняемостью – Курганский, Ялуторовский, Ишимский, Тарский. По епархии можно отметить в целом преобладание одноштатных церквей, причем, кроме Курганского округа, преобладали неполные штаты. Двухштатные церкви составляли от 8,3% (полные и неполные штаты) в Березовском округе до 34,6% в Курганском округе, вновь с преобладанием неполных штатов.

Исходя из названных черт, можно охарактеризовать приходскую организацию округов следующим образом: Туринский, Тобольский, Березовский и Сургутский округа определялись малой наполняемостью и высокой степенью обеспеченности духовенством, но их структурная и особенно территориальная некомпактность оказывается важнейшим критерием для оценки культового освоения. Огромные расстояния изолировали прихожан от церкви, а многочисленность удаленных селений не позволяла священникам часто посещать прихожан по месту жительства. Курганский, Ишимский, Тарский округа определялись большой наполняемостью, территориальной некомпактностью. Большое количество прихожан не позволило им в массе присутствовать при богослужениях, площади храмов были значительно меньше требуемых. Кроме того, значительные расстояния до церквей исключали возможность посещения храма ежедневно, либо еженедельно. Стремление к структурной компактности предоставляло возможность священникам объезжать свои приходы, но это, естественно, не компенсировало исключенность из участия при богослужении. Тюменский округ значительность приходских расстояний (до 60 в.) несколько компенсировал низкой наполняемостью приходов (в среднем 626,9 прихожан на приход) и высокой степенью обеспеченности прихожан священниками (1 священник на 1947,3 прихожанина). Можно выделить характер церковной освоенности: компенсационный и некомпенсационный. Компенсационный характер отмечен для Тюменского округа. Остальные определялись некомпенсационным характером.

Теперь, осуществив анализ приходской освоенности Тобольской епархии, выделим критерии приходской освоенности, выработанные выше: 1) естественные границы численной наполняемости; 2) структурная и территориальная компактность (некомпактность); 3) материал строения; 4) стабильность (нестабильность) приходской системы; 5) структурирование культовой сферы; 6) категории культового преобладания (храмового, часовенного); 7) соотношение со средними показателями по епархии; 8) обеспеченность священниками; 9) характер освоенности (компенсационный, некомпенсационный). Подчеркнем следующие моменты: цель приходской организации – обеспечение удовлетворения религиозной потребности прихожан (в плане церковности, обрядности, требоисправления). Основной критерий оценки церковно-приходского освоения – уровень доступности богослужения и требоисправления для каждого верующего. Оценка процесса приходского освоения Тобольской епархии в начале XX в. - был не закончен.

Приходская организация церкви Зауралья была еще слишком аморфна (некомпактна, территориально размыта), что мешало достижению цели приходской системы. Некомпенсационный характер церкви позволяет утверждать, что она не завершила свою адаптацию к местным зауральским условиям. Состояние неадаптированности не позволяло эффективно воздействовать на население, которое во многом оказалось вне церковного богослужения, либо даже не имело возможности для требоисправления. Поэтому отметим, что приходская система Зауралья была способна поддержать относительно-церковный характер населения. Церковь не могла в полной мере проявлять лидерские свойства – удовлетворять свои потребности, преобразовывать общество, воздействовать на «иноверцев». Пространственная некомпактность стала ведущим фактором, тормозящим индивидуализацию зауральской церкви.

Между тем, следует отметить неравномерность развития регионов церкви, следовательно, помимо общих и средних епархиальных данных требуется отмечать региональную изменчивость количественных и качественных показателей.

<предыдущая страница | следующая страница>